Онлайн книга «С мейсе Райкконен что-то не так»
|
У моего давнего приятеля – доброго, чуткого и заботливого – был лишь один недостаток, мешавший нашей дружбе: поразительная влюбчивость. Только на моей памяти объектов воздыхания сменилось уже два или три десятка. И вот На́тан, чьё восторженное и романтичное сердце не терпело пустоты, после очередного драматичного расставания вдруг решил, что отныне влюблён в меня. И донимал своим чувством весь последний месяц. Безответные страдания Натан ценил не меньше взаимной любви, а потому вовсю упивался ими. Натан влюблённый был страшен. Не зная сна и отдыха, он сутками напролёт читал под моим окном плохонькие стихи и выл серенады. Мотался за мной хвостиком, увещевая принять его любовь. Восхищался мною и упрекал в жестокосердии. Ныл, плакал, был прилипчив и вездесущ. Я предпочла действовать, не дожидаясь, когда его кратковременное чувство схлынет само собой. Больше двух месяцев вечная любовь Натана обычно не длилась, но моего терпения уже не хватало. И после очередного обвинения в холодности и нежелания дать ему хоть крохотную надежду я пошла ва-банк. – Да кто бы говорил! – обернула я против него его же оружие. – Я вообще-то, памятуя о нашей дружбе, с тобой хотя бы общаюсь. А могла бы и пристрелить, ты меня знаешь. А вот ты – настоящий бесчувственный чурбан! – Это как?.. Это чего это? – растерялся Натан. – А так! Галантерейщица снизу по тебе уже второй год сохнет, а ты и взглядом бедняжку не удостоишь! А та все глаза уже выплакала! – Хильда? – вытаращился на меня друг. – По мне? Она же меня терпеть не может. С тех пор как вазочки её леольские в лавке случайно разбил… – Сердце ты её тогда разбил! А признаться не смеет. Хильда, хозяйка лавчонки со всякой всячиной под квартирой Натана, действительно его на дух не переносила. Мой друг отличался завидной массой и сопутствующей неповоротливостью, а места в её магазинчике было с носовой платочек, и всё оно было заставлено товаром. Их первое знакомство началось со скандала и закончилось судебным иском о нанесённом ущербе. И моё вдохновенное враньё в тот день тоже закончилось очень быстро. Со стуком в дверь. Под дверью стояла миниатюрная озабоченная Хильда собственной персонойи держала в руках выдохшийся фламболь. – О, Уна, – обрадовалась она. – Хорошо, что ты здесь. Передай этому увальню, что его очередь покупать «светлячка» на наш подъезд. Глаза б мои его не видели… Но тут она увидела самого Натана, и взгляд этот мне совсем не понравился. Глаза её затуманились, решительность куда-то пропала, а узкая ладошка легла на нервно вздрогнувшую грудь. – Ната́нис, а ты и сам здесь… – взволнованно прошептала она. – Так вот, фламболь… Боже, что я… я же не за этим, на самом деле… В общем, Натан, я тебя люблю! Выпалив последнее, она окончательно растеряла самообладание и залилась румянцем. – Ой-ёй, – тихонько сказала я себе под нос. И выскользнула из квартиры друга. И вот сейчас, спустя неделю, я стояла под дверью Натана и звуки, доносящиеся из-за неё, а также табличка «закрыто» на лавке Хильды не оставляли сомнений: за что именно мне прилетела обратка с тем случайным поганцем в заброшке. Твёрдо пообещав себе больше ни во что не впутываться и не впутывать других (в какой раз!), я, терзаемая совестью, добрела до полицейского участка. – А, Уна! – хищно воззрился на меня Скоропу́т – Гроза татей и Всевидящее око Альматы. – Вот тебя-то мне и надо… |