Книга Год Дракона, страница 135 – Вадим Давыдов

– Знаете, что? – воодушевился адвокат. – Давайте мы передадим всю эту историю в прессу. Получится просто выдающийся скандал! Вот увидите, мы выведем этих мерзавцев на чистую воду, выставим на всеобщее обозрение и посмешище! У меня есть связи среди журналистов, я могу всё это организовать! Разумеется, я…

– Почему вы хотите это сделать, Юрген? – перебила его Ирена.

– Они ведут себя так, будто их возвращение – решённый вопрос, – помолчав, ответил Кречманн. – Как будто это случится уже завтра. У них есть связи в правительстве, в бундестаге, в земельных парламентах. Это ужасно, фрау Ирене. Я этого не хочу.

– Вот видите, – вздохнула Ирена. – Безусловно, они жаждут реванша, и готовы вернуться – в пламени адского огня, по рекам крови. И вы хотите напугать их оглаской? Нет. Они не испугаются и даже не притормозят. А вот мы поступим иначе, дорогой Юрген. Это война, и нужно воевать, а не чирикать в газетках. И мы будем с ними воевать. Мы обнулим их банковские счета и повесим гитлеровского опарыша Гайца за шею посреди городского парка. Мы проследим их связи с депутатами и промышленниками и расстреляем их прямо на улицах – прилюдно, никого не стесняясь, и вгоним промеж рёбер каждому из них осиновый кол с табличкой: «Убирайся обратно в преисподнюю, нацистская мразь!» Их приспешников, под зелёными и чёрными знамёнами с хитрой арабской вязью, мы отправим следом. Таково слово и дело нашего Дракона, и такова воля нашего короля.

– А я? – шёпотом спросил Кречманн. – Что же мне делать?!

– Оставайтесь обыкновенным приличным человеком, милый мой Юрген, – печально улыбнулась Ирена. – Поверьте, – это так много. И так невероятно важно! А с Гайцем и его подельниками мы расправимся без вас: неследует вам в этом участвовать, да и нет у вас надлежащей подготовки. Всё зло, которое ещё предстоит сделать, мы сделаем сами – Дракон и его верные слуги. До свидания, милый мой Юрген. И будьте осторожны – ещё немало опасностей ожидает нас с вами за поворотом!

Она ушла, оставив после себя лишь нежный, весенний аромат своих духов, а Кречманн сидел и смотрел на закрывшуюся за нею дверь остановившимся взглядом. Даже не заметив, – Ирена целых два раза подряд назвала его «милый мой Юрген».

За свою жизнь Елена сталкивалась с разным отношением к себе как к журналисту – от пренебрежительно-снисходительного до агрессивно-злобного. А Майзель оказался настоящим партнёром. Он подпускал шпильки, и подтрунивал над ней иногда, и на её колкости хмурился, – но главную, партнёрскую, линию выдерживал всегда, – неукоснительно. Твёрдо не соглашаясь, когда не был согласен. А иногда и собственные убеждения Елены вдруг разворачивались перед ней какой-то новой гранью, под невидимым до поры углом, – и Елена терялась: как же так? Неужели я признаю его правоту?!

Они осторожно, но неотвратимо двигались навстречу друг другу. Через страницы одних и тех же книг, прочитанных в юности. Через одинаковые мечты и томления духа, что довелось испытать им обоим. Наводя тоненькие мостики цитат и аллюзий. Скрещивая шпаги фраз над бездной. Когда-нибудь, всё чаще думала Елена, придётся нам опустить разящую сталь, перевести дух и посмотреть друг другу в глаза. Что же мы увидим – и он, и я?!

Елена знала, как Майзель поступает с теми, кто встаёт у него на пути. Ей рассказывали по-настоящему жуткие вещи – люди, которым она не могла не поверить. А ей не хотелось в это верить, – он не был похож на палача. Но её поражала та поистине эпическая, библейская жестокость, с которой он истреблял своих противников. Не хитрость, не изящество интриги, – куда же без них, ведь это Дракон! Именно – ветхозаветная ярость Иисуса Навина. И с ужасом Елена понимала: это не столько отталкивает её от Майзеля, сколько, напротив, влечёт к нему.