Книга Год Дракона, страница 188 – Вадим Давыдов

Ей действительно до безумия нравилось. Нравилось так, – Елена думала каждый раз, что утонет. Патология. Никогда прежде с ней ничего такого не делалось. И язык у него был, – как у настоящего дракона. У Елены опять проснулась под сердцем бабочка.

А он вздохнул:

– Это другое.

– Что – другое?! Ты дикарь. У тебя мифологическое сознание, – улыбнулась Елена, целуя его. – Я никогда не делаю, чего мне не хочется. В том числе и в постели. Бедненький. Неужели я первая на это решилась?

– Елена. Всё, что было до тебя, было не со мной.

– Правда? – глаза у неё заблестели. У Елены всегда слёзы стояли близко, и многиесовершенно напрасно принимали это за признак слабости характера. – И не со мной, Драконище. Как легко тобой манипулировать, дорогой.

– Я всегда это знал. Я тебе говорил.

– Я помню. Торжественно обещаю не злоупотреблять. Когда тебе захочется, чтобы я это сделала, сразу хватай меня за волосы и тащи. Ладно?

– Елена Прекрасная. Ты развратная женщина.

– Все филологички такие. Мы знаем много слов, у нас правильная артикуляция. И язык хорошо подвешен. Кроме всего прочего, ты очень вкусный, – Елена облизнулась и увидела, как вспыхнули у него глаза и появились белые пятна на щеках. – О-о… Что, опять? Уже?!

– Да. Если ты ещё раз это сделаешь, я больше…

– Хочешь, чтобы я развела настоящую сырость? – чуть не плача, на этот раз – по-настоящему, перебила его Елена.

– Обязательно.

И Елена послушалась. Развела настоящую сырость.

В любви Елена была такой же, как и в работе, и в жизни вообще – смелой до безрассудства, щедрой до беспамятства, страстной до самозабвения. Эта женщина, – умеющая одним хлёстким абзацем, одной точной и сверкающей, как молния, фразой оборвать любую, сколь угодно долгую и успешную политическую карьеру, освежевать до костей, превратить в посмешище до конца времён кого хочешь, – оказалось, эта виртуозно насмешливая женщина с острым, язвительным умом способна быть ошеломляюще нежной!

Елена не была ни синим чулком, ни жеманной недотрогой, и всегда смело любила мужчин, которые казались ей достойными её любви. Бывало, она даже увлекалась своими мужчинами. Она всегда видела их слабости – иногда мирясь с ними какое-то время, иногда негодуя и хлопая дверью. Ведь её мужчины всегда оказывались слабее. Интеллигентные, тонкие, начитанные, иногда даже умные. Иногда блестящие. Слишком тонкие. Слишком начитанные. Она никогда не зацикливалась на каком-то определённом типе. Но с таким, как Дракон, судьба столкнула её впервые. И с ней такое творилось! Чтобы от единственного прикосновения, от одного его поцелуя так распрямлялось в ней всё?! И никогда прежде она не позволяла себе потерять контроль над своими чувствами, раствориться в мужчине, стать частью его. То есть – именно того, что происходило с ней сейчас.

Елена ругала себя последними словами, но не находила в нём ничего, позволяющего ей пережить спасительное разочарование. Никогда ещё ни один мужчина в её жизни не излучал такую спокойную, биологическую уверенность в себе, в своих силах, в своей правоте – и в своей мужской силе, которой не требовались никакие костыли и подпорки, в том числе и в виде женского обожания. Она любила наблюдать за его лицом с крупными, резкими чертами, за игрой его мимики, его улыбкой, иногда похожей не на улыбку человека, а на драконий оскал, – но это уже не пугало её. И, пожалуй, впервые в жизни ей было с мужчиной так безоглядно, так отчаянно хорошо и спокойно. Ей нравилось, что он говорит, когда любит её, нравилось чувствовать, как снова и снова оживает внутри неё его плоть. И как от его слов и ласк трепещет крыльями бабочка у неё под сердцем. Ей нравилось знать, – он всё время хочет её. Ей нравилось видеть, как появляются белые пятна у него на щёках и вспыхивают глаза,когда она тянет его к себе. Она сама хотела его всегда, – стоило только подумать о близости с ним, и у Елены начинался туман в голове. Она любила, замирая от страха, смотреть, как он бреется, как порхает в его руке смертельно острая – подлинно опасная – бритва с клинком настоящей дамасской стали. Целовать его щёки и шею после бритья – о, это ощущение она бы ни на что другое не променяла!