Книга Год Дракона, страница 253 – Вадим Давыдов

Ей снилась Сонечка.

* * *

Проснулась Елена, когда уже совсем стемнело. Она поднялась, включила свет, переоделась в домашнее и направилась в кухню. Елена собиралась сварить кофе, когда раздался звонок в дверь. Она вздрогнула, но тут же мысленно обругала себя, заставив успокоиться. Развязав узел рубашки на животе и, убрав выбившиеся из-под заколки волосы, она подошла к двери.

На пороге стоял Горалек:

– Привет. Можно войти?

– Проходи, – Елена посторонилась. –Случилось что-нибудь?

Она сохраняла с бывшим мужем некое подобие «интеллигентных дружеских отношений». После того, как Елена убедилась: она не только умнее и способнее, но и гораздо взрослее Франты, он сделался ей безразличен бесповоротно. Елене тогда – всегда! – нужен был совсем другой мужчина. Только Франта, кажется, и по сей день отказывался это понимать. Разумеется, соображал он достаточно, чтобы не устраивать Елене сцен, однако настойчиво набивался в друзья: рассказывал ей о своих многочисленных интрижках, спрашивал советов, иногда занимал деньги, – впрочем, обычно возвращал их довольно аккуратно. Елена до сих пор не отказывала ему от дома – как ни крути, а он был первым и пока единственным мужчиной, с которым она решилась соединить свою жизнь, пусть и ненадолго. Единственным мужчиной, с которым она сознательно и упорно пыталась родить ребёнка. Поначалу он даже поддерживал её. Но такое облегчение просквозило в его взгляде, когда он узнал, – ничего не выйдет! Наверное, это и послужило самой значительной причиной их расставания.

С Франтой её связывали всякие воспоминания – не только плохие, и Елена едва ли не искренне старалась поддерживать игру в мирно разбежавшихся современных супругов. Нельзя сказать, будто эта игра доставляла ей удовольствие, однако и обременяла не слишком. Оставляя прочих своих мужчин, Елена никогда не стремилась сохранять отношений, – то ли старомодное воспитание, то ли слишком независимый, по мнению многих, характер давали о себе знать. Франта же использовал свою исключительность так, как ему было выгодно и удобно. Елена прекрасно понимала это, однако, следуя правилам игры, старалась не замечать.

– Вот, заскочил на огонёк, – ненатурально улыбаясь, сказал Горалек, снимая пальто и протягивая его Елене. Она не сделала никакой попытки исполнить роль гардеробщицы, и он, помешкав, сам повесил пальто на вешалку. – Ничего, что так поздно?

Франта принялся разматывать кашне с характерным рисунком, – традиционный орнамент платка-«арафатки» стал неотъемлемым атрибутом эпатажа и фронды в Короне. Извинительное какому-нибудь юнцу из числа студентов Нового университета, на Горалеке – грузном, довольно обрюзгшем, казавшемся из-за этого ещё старше, – оно смотрелось нелепо, и Елена усмехнулась.

– Довольно поздно, но ничего. У тебя ко мне какое-нибудь дело?Я тут порядок затеяла навести.

– Да брось ты, старушка, – Горалек по-хозяйски прошёл в гостиную и уселся на диван, закинув ногу на ногу. – Давай лучше кофейку выпьем, да и от чего покрепче не откажусь.

– Франта, извини. Я совсем не расположена сейчас пьянствовать с тобой.

– Ты какая-то напряжённая, – расплылся в улыбке Горалек. – Не хочешь немного расслабиться?

– Франта, в чём дело? – Елена сложила руки на груди и, сердито нахмурившись, посмотрела на бывшего супруга. Она только теперь заметила, – Горалек уже принял «для сугрева».