Книга Наследник Судьбы, страница 7 – Джинафер Дж. Хоффман

Кайя вздергивает подбородок, ее глаза в отражении остекленели.

— Мне бы не хотелось знать, что он каким-то образом стер эту женщину.

Я смотрю на нее, мои губы приоткрываются, когда я делаю глубокие, успокаивающие вдохи. Слезы щиплют глаза, а щеки заливает жаром.

— Я не… Я не могу… — слова застревают у меня в горле, когда рев тревоги пронзает меня изнутри.

Кайя бросает на меня мрачный, понимающий взгляд.

— Мне жаль Гретту, — говорит она, но ее голос едва слышен, только мягкая ласка в воздухе.

Я смаргиваю слезы, мое зрение проясняется достаточно, чтобы увидеть, как исчезает ее тело.

Там, где она стояла, на мгновение вспыхивает магия, иллюзия распадается на части, и рыдание вырывается из моей груди.

Я позволяю себе расплакаться, потому что думаю, что я одна, думаю, что никто не видит, но, клянусь, из зеркала передо мной доносится тихий шепот: «Ты прекрасна даже тогда, когда плачешь».

Я вытираю глаза и смотрю в зеркало, но в ответ вижу только свой собственный пустой взгляд. Тогда я проклинаю себя за то, что поверила, хотя бы на мгновение, что Кристен, возможно, был достаточно неравнодушен, чтобы появиться, быть здесь, когда я больше всего в нём нуждалась.

Я делаю долгий, ужасный вдох и ухожу.

Глава 3

Зора

При ближайшем рассмотрении заметно, что мне определенно следовало принять ванну, прежде чем надевать одно из дюжины великолепных платьев в спальне. Я собираю свои жирные волосы в пучок и ополаскиваю лицо водой, прежде чем выйти в коридор. Я чувствую запах, и держусь за эту вонь. Я приму ванну позже, после того, как заставлю своего брата сидеть рядом со мной и вот так терпеть мое присутствие — расплата за то, что в тюремной камере мне разрешали мыться только раз в неделю, и только с единственным кувшином воды и мыльной губкой.

Мне не дали никаких указаний относительно того, должна ли я ждать, пока кто-нибудь за мной приедет, или самой искать дорогу, но я выбираю последнее. Таким образом, я могу исследовать свою новую, большую тюрьму. По крайней мере, так кажется. Темно, сыро и узко. Остальная часть подземного дворца вряд ли так элегантна, как спальня, в которую меня привели. На самом деле, он в основном бесплоден и пылен, оставленный временем после того, как все его жители были выслежены и уничтожены или вынуждены бежать покойным королем Эсталом.

— Все это мое, — думаю я, проводя пальцем по мокрым, твердым стенам коридора. — Я думаю, что, возможно, предпочту свою тесную и пустую квартиру-студию.

— Зора.

Мой брат останавливается, заворачивая за угол, его лицо напрягается, затем расслабляется, когда он рассматривает мое платье.

— Ты прекрасно выглядишь, сестренка.

— Ты можешь называть меня сестрой, когда заслужишь это, — отвечаю я и подхожу к нему.

После праздника рыданий давление в моей груди немного спало. Я чувствую, как мое сердце снова бьется впервые за несколько недель, и я знаю, что это из-за того, что наш разговор с Кайей стал окончательным. Я оплакивала Гретту, но Кристен все еще мучал меня. Теперь я тоже могу уйти от него. Пришло время.

Ксавье указывает на мое платье.

— Тем не менее, я рад, что мамины платья тебе идут.

Я прикусываю губу и опускаю взгляд на платье. Это нежно-зеленое платье с коротким рукавом, которое облегает шею, стягивается на талии и струится по полу мягкими волнами. Оно напомнило мне дождь на листьях, спокойный, но запоминающийся. Осознание того, что оно принадлежало моей матери, делает ситуацию… грустной.