Онлайн книга «Выбор»
|
Никто! Ну и ладно, сам виноват! Найдет она, с кем утешиться. Вот боярич Лисицын вполне хорош. И молод, и пригож, правда темноволос, не любила Марина темненьких, ей светлые кудри нравились, хотя б темно-русые, как у Ильи. Но ненадолго ей и Юрка Лисицын пойдет. Марина мимо прошла, бедром стрельца задела, глазом повела – и с радостью отметила: готов мужчина. Поплыл, и взгляд у него масляный, и губы облизнул… Приказать чернавке привести его в потайную комнатушку, в подземелье. Пускай порадуется… недолго. * * * Борис супругу взглядом тоскливым проводил, вздохнул. Гневается Маринушка. Ничего, простит. А он ей диадему подарит, с лалами огненными… Ей пойдет. Красиво же! В черных волосах алые камни… У Устиньи волосы не черные. Каштановые. И в них рыжие пряди сквозят, ровно огонь в очаге. И глаза у нее серые, изменчивые… ей бы заморский камень, опал переменчивый, а ежели из родных, то изумруды ей пошли бы. Красивая она. Не как Маринушка, та вся огонь, вся соблазн. А Устинья – другое. Тепло рядом с ней, хорошо, когда б она за Федьку выйти согласилась, Борис за брата не беспокоился бы… Но и не порадовался. Не заслуживает ее Федька. Не дорос. Сломает – и только. А понять, поддержать, полюбить по-настоящему и не сможет. А Устя своего счастья тоже достойна. Хорошая девушка, хоть и волховская кровь в ней есть, и кому-то с ней очень повезет. Борис сам сватом будет… Царь нахмурился. Макарий решил, что это из-за рунайки, и еще бодрее стал про храмы рассказывать, места на карте указал, про иконописцев упомянул, что готовы они без отдыха работать, с постом и молитвой. А Борису просто сама мысль не понравилась. Устинья? Замуж? Хм-м-м-м… * * * Устя и о замужестве сейчас не думала, и о Фёдоре забыла. Поважнее дела у нее были. – Устенька, внучка, еще об одной вещи с тобой поговорить хочу. – О какой, бабушка? – Дали мне этот оберег. Сказали, тебе отдать да слова передать. – Какие? Слова старого волхва Устя выслушала внимательно, коловрат приняла, в ладони взвесила. Прислушалась к себе. Что чует она? Не просто так себе кусок металла в ее ладони. Она бы трижды и четырежды подумала, прежде чем такое в руки взять. Ей он не навредит, это тоже чувствуется, а кому другому… не позавидует она ни вору, ни татю, которыйрешится оберег в руки взять. Нет, не отзывается он. А что это значит? Или не для нее та сила, или до2лжно ей пробудиться, когда вовсе уж край будет. Устя кивнула, веревочку на шею накинула, косу выпростала, а сам оберег под одежду заправила. – Пусть при мне побудет, бабушка. Чует мое сердце, пригодится он, только не знаю пока где. – Просто так Гневушка ничего и никогда не давал. Пригодится, Устя, потому мне и страшно. Ты ведь чуешь, что в нем? – Чую. – Вот и я тоже… если что – меня не спасай. Поняла? – Бабушка! – Стара я уже, пожила свое. Ежели и решу жизнь отдать, так твердо знать буду и за что, и за кого. Обещаешь? – А я, бабушка, тоже знаю, за кого и со своей жизнью расстаться не жалко. За любимых и близких. И что тут волхва сказать могла? Да только одно: – Береги себя, внученька. Береги себя. И кто бы сказал, что две женщины, ревущие навзрыд, могут половину Ладоги на погост уложить? Да никто! Сидят, слезы льют… Вот ведь бабы! * * * Хорошо, что в монастыре – резиденции Ордена Чистоты Веры – стены толстые, каменные, двери дубовые. Лишний раз и не услышишь ничего. |