Книга Проклятая попаданка серебряной совы, страница 21 – Нана Кас, Мари Кир

Марта поднимается, давая понять, чторазговор окончен.

— Идите отдыхать, сударыня. Скоро ночь.

Я вышла из комнаты как во сне, не чувствуя под ногами пола. Молодая горничная, поджидавшая у двери, вежливо предлагает проводить до покоев. По пути коридоры особняка кажутся наполненными незримыми угрозами. Каждый портрет смотрит на меня осуждающе. Тени шевелятся в углах, обещая в любой миг превратиться в нечто ужасное.

Завидев знакомое направление, я обгоняю горничную, влетаю в свою комнату, захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, слушая бешеный стук сердца.

Морок! Не Киллиан, не ревнивый поклонник, не бытовой злодей, а нечто метафизическое. Неуловимое. Бесформенное. И самое ужасное, я не знаю, откуда ждать удара. Из темноты коридоров? Или из глубины собственной души?

Хочу просто проснуться от этого кошмара.

Сидя в своей комнате, я не могла избавиться от ощущения, что стены с дорогими обоями медленно надвигаются на меня. Мысль о побеге вспыхивает и тут же гаснет. Куда бежать? В незнакомом XIX веке, без денег и малейших знаний о мире? Поступок равносилен самоубийству.

Остаётся лишь одно место, где враги заключены в переплёты. Библиотека должна дать ответы хотя бы на самые простые вопросы.

Остаток дня я провожу в комнате, сославшись на мигрень. Я ещё не разобралась, какое сейчас время года, но солнце садилось около пяти, возможно, конец ноября. Поэтому едва стемнело, я принялась расшнуровывать корсет. Марфа, застав меня измождённой у зеркала в борьбе с платьем, с сочувствием помогает переодеться в ночную сорочку. Позже приносят ужин, который в стрессе я проглатываю за несколько минут, не ощущая вкуса.

Когда за окном окончательно сгущаются сумерки, я натягиваю шерстяные носки, найденные в ящике комода, и накидываю на плечи тёплую шаль. Приглушив пламя лампы до крошечного огонька, бесшумно выхожу в коридор.

Особняк, и без того мрачный, поглотила непроглядная тьма.

На этот раз я двигаюсь быстро и целенаправленно, стараясь не думать, что каждая тень может обрести форму.

Посетить библиотеку ночью, моя наиглупейшая идея в жизни, но у меня не оставалось иного выбора.

Дубовые двери оказываются невероятно тяжёлыми, но я толкаю их с такой решимостью, что они поддаются почти беззвучно. Я сознательно даже не смотрю в сторону механизма, хотя чувствую его магнетическое притяжение, больше похожее на угрозу смерти, чем на обещание вернуть домой. Вместо этого подхожу к ближайшим стеллажам и начинаю водить пальцами по корешкам, словно читая шрифт Брайля. Тусклый свет лампы выхватывает из мрака золотые тиснения и потёртую кожу. Латынь, французский, немецкий… Прабабушка говорила, что у каждой знатной семьи есть книга по истории рода. Такая должна быть и у Крыловых. Найти бы хоть что-то. Семейные хроники, дневники предков. Всё, что может пролить свет на природу «старых грехов» и дать мне какую-то власть над надвигающимся концом.

На верхней полке, куда не достаёт свет лампы, я замечаю большой том в чёрном кожаном переплёте. На нём нет никаких опознавательных знаков, и он словно прячется в тени. Встав на цыпочки и обхватив книгу обеими руками,я с трудом стягиваю её с полки. Она невероятно тяжёлая, словно набита свинцом.

Руки трясутся, пока я ищу подходящее место для её изучения и нахожу стол у холодного камина.