Книга Проклятая попаданка серебряной совы, страница 49 – Нана Кас, Мари Кир

— Нет. — Я качаю головой, невольно улыбнувшись. — Мне нравится, как всё устроено. Каждая деталь на своём месте. Всё логично, всё подчинено законам.

Он смотрит на меня с тихим изумлением, словно видит впервые. Затем отодвигает стул, встаёт и направляется к большому окну, выходящему в сад.

— Смотри. — Киллиан отодвигает тяжёлую портьеру, я подхожу и с любопытством выглядываю. Небо заволокло чёрным бархатом, усыпанным мириадами бриллиантов. Звёзды сияют так ярко, в моём залитом электрическим светом мире.

— Красиво.

— Они тоже подчинены своим законам. Движутся по незыблемым орбитам. Предсказуемо. Надёжно.Можно рассчитать их путь на столетия вперёд. — Он замолкает, а затем в его голосе звучит горечь. — В отличие от людей. Их поступки… их души… В них нет такой ясности.

Мы стоим так несколько минут.

— А Виктор… — вспоминаю я взбалмошного офицера. — Он, кажется, очень предан тебе. На балу он был готов на всё, чтобы оградить тебя от лишних пересудов.

— Виктор всегда упрекает меня за малодушие. Говорит, что я прячусь в своих книгах и механизмах от реального мира. — Киллиан поворачивается ко мне и прислоняется плечом к оконному косяку. — Он лучший друг, какой только может быть, и он… невероятно разносторонен. Может за минуту разрядить любую напряжённую ситуацию шуткой, а через пять — провести сложнейшую дипломатическую встречу. Его преданность… основана на осознанном выборе. И я благодарен судьбе за то, что он сделал его в мою пользу.

В его словах столько искренней теплоты и уважения, что во мне шевельнулась странная, колючая зависть. Быть так уверенным в ком-то. Иметь такую опору.

— Да, — тихо соглашаюсь я. — Тебе повезло.

Мы снова молча смотрим на звёзды. Напряжение между нами не исчезло, но оно изменилось, стало менее враждебным, более терпимым.

— Тебе нужно отдыхать. Ты перенесла сегодня слишком много.

— А ты?

— Я ещё поработаю. Бессонница, помнишь? — Он подходит к столу и берёт керосиновую лампу и возвращается ко мне. От жёлтого пламени сильно выделяются тени под его глазами и тонкие морщинки у висков. — Позволь проводить тебя.

Мы выходим из кабинета в тёмный коридор. Он идёт рядом, его присутствие не кажется угрожающим. Оно… стабильное. Как якорь в ночном море.

У моей двери Киллиан останавливается.

— Спокойной ночи.

Он ждёт, пока я не скроюсь в комнате, и лишь тогда слышу его удаляющиеся шаги. Я прислоняюсь к двери, прислушиваясь к тишине. Место страха заняло странное, тёплое чувство. Возможно, в этом мире из шестерёнок и пружин есть место не только для проклятий, но и для чего-то хрупкого, едва зарождающегося.

Сорок часов размеренного, почти идиллического заточения. Время в особняке Крыловых течёт не линейно, а по спирали, где каждый новый виток повторяет предыдущий, с едва уловимыми отклонениями. Наступила странная, зыбкая пауза, наполненная тишиной, шёпотом прислуги и тягучим ароматом лаванды, которым пропитывается всё вокруг.

Первый день после скандального вечера я проспала до полудня как убитая. Тело, перегруженное адреналином и танцами, потребовало полного отключения. Проснувшись, я обнаружила, что особняк замер. Даже Марфа двигалась бесшумно, а её обычная суетливость сменилась благоговейной заботой. Слухи, видимо, докатились и сюда, за стены, превратив меня из хрупкой выздоравливающей в некую непредсказуемую силу, с которой стоит считаться.