Книга Тернистая звезда, страница 4 – Anevka

Нала переключила коммуникатор на обратную связь и выкрикнула с необычной для себя экспрессией:

— Ты с ума сошла! Ты сопроводиловку видела на него? Мы не будем его размораживать! Залей стекло каким-нибудь раствором!

— Для такого сочетания давления и температуры у меня ничего готового нет, — сухо отозвалась инженер. — На станции можно добыть, но до станции он не дотянет — охладитель выйдет из строя по перегрузке часа через два. Три — это потолок. Хэла, что скажешь? В сопроводиловке у этого пассажира максимальный уровень безопасности. К нам на борт он пристыковался живым. Если до станции мы его не довезём, тебе придётся объяснять им…

— Нала, запускай разморозку! Немедленно!

Врач молчала несколько долгих секунд.

— Хорошо, — сказала она, наконец, и поправила несуществующие очки (коррекцию зрения ей сделали перед самым вылетом, нервный жест до сих пор иногда возвращался). — Протокол я запущу. Но отказавший электромагнит — это косяк Астер. Пусть она и стоит укриокапсулы с транквилизатором наготове, как в сопроводиловке указано. Я на такое не подписывалась.

— Справедливо, — отозвалась инженер. Коммуникатор снабдил эту фразу неразборчивым шумом — то ли кашлем, то ли смешком. — Приготовь шприц, я сейчас зайду в медблок.

Отключив коммуникатор, Астер убедилась в том, что процесс разморозки запущен, ещё раз осмотрела идеально ровное, без единого дефекта, стекло криокапсулы и отбила ногтями по его поверхности быструю дробь, складывавшуюся в двоичный код, вполне понятный для её робота, но ничего не значащий ни для какого внешнего наблюдателя. Амок нанёс единственный, идеально рассчитанный удар в нужном месте и с нужной силой. Трещина застывшей молнией распорола крышку.

— Дай анализ, — уже голосом обратилась инженер к Амоку.

Робот педантично просканировал криокапсулу и сообщил:

— Нарушение целостности кожуха. Нарушение работоспособности редуктора интубационной трубки.

— А с редуктором уже что не так? — нахмурилась Астер.

— Нарушение работоспособности, — упрямо отрапортовал робот.

— Покажи, хотя бы, где он расположен.

Амок подсветил нужный узел. Инженер сняла защитную крышку и, покопавшись в механизме пару минут, с удивлением сообщила своему механическому собеседнику:

— Представляешь? Тут нарочно кто-то зацепление заклинил. Наглухо.

— Не представляю. У меня отсутствует воображение, — сказал робот, никак не интонируя.

— Да-да, я помню, — отмахнулась Астер. — Но ты сам видишь, пока некогда с этим работать.

Робот просвистел длинную тираду о ценности человеческой жизни. В двоичном коде.

* * *

Когда рука Рейвза коснулась его лба, Джегг сделал отчаянную попытку всё же начать проповедь, но сразу понял, что проиграл. Его старый приятель обладал сильной волей и уже торжествовал победу, сам же он был слишком захвачен переживаниями о метаморфозах внутреннего мира бывшего товарища, чтобы преуспеть.

После непродолжительной борьбы, фоном которой служил монолог Рейвза, Джегг потонул в череде кошмаров, из которых уже не надеялся когда-нибудь выбраться. С каждым эпизодом он погружался всё глубже в Тёмные Века, и даже дальше — во времена мрачного Средневековья Старого Дома. Его растягивали на дыбе, сдирали кожу, загоняли иголки под ногти. Первое время он ещё помнил — за что. Потом это утратиловсякое значение. Пытки, физические и нравственные, перетекали из одной в другую, никогда не повторяясь и не прекращаясь ни на мгновение.