Книга Укушенная, страница 21 – Джордан Стефани Грей

Я слышу Селесту так, словно она стоит рядом со мной, и почти заставляю себя поверить в эту версию реальности — в ту, где мы спаслись от волков, или в то, что волков вообще не было.

«Ты выглядишь отвратительно», — смеётся она. «Иди сюда и дай мне поправить твою причёску».

Но проблема не в моих волосах. А в её. Они влажные. Спутанные. Непривязанные.

Я сворачиваюсь калачиком, прижимаясь к ней, и мой позвоночник кричит в агонии. Всё моё существо кричит в агонии. И мои мысли, они не останавливаются, даже когда я чувствую, что моё тело полностью разбито.

Кто-то должен будет рассказать её родителям. Кому-то придётся навести порядок в её шкафчике. Что… что будет с её машиной?

— Детка, ты должна встать, — отец уныло тянет меня за руки.

— Нет.

— Детка…

— Нет! — мы с Селестой вплетены друг в друга.Нас невозможно разлучить. Во всяком случае, так она говорила. — Мы, по сути, один и тот же человек. Одна душа, одна клетка мозга.

— Помогите ей подняться на ноги, — говорит кто-то ещё. Мужчина.

Я предполагаю, что это ещё один офицер. Папин коллега. Но когда я поднимаю взгляд, то встречаюсь не с глазами мудрого старика. Я встречаюсь взглядом с золотистыми глазами парня с пляжа. Одного из богатеньких детишек. Чёрные волосы, загорелые мускулы, туго натянутые под его обсидиановой рубашкой, и хмурое выражение лица, настолько напоминающее высокомерие и презрение, что я рычу.

— У нас нет на это времени, — говорит парень твёрдым и повелительным голосом. — Подними её и приведи это место в порядок. Сейчас же.

Я моргаю, не в силах понять. Он достает часы из кармана джинсов и щелкает по циферблату.

— Это грёбаный бардак.

Бардак…

Это слово проникают мне под кожу и ныряет между моих сломанных костей. Этот парень не офицер и не мой друг. Я поднимаюсь на колени и ищу нож в крови моей самой старой подруги.

— Ищешь это? — он опускается на колени, размахивая окровавленным ножом перед моим лицом. Я протягиваю руку, чтобы выхватить его, гнев почти заглушает боль. Я рычу на него, и он хмурится.

— Ты же не хочешь, чтобы это превратилось в ещё большую битву, чем она уже есть, — говорит он. Взгляд его глаз впивается в меня, с каждой секундой разгораясь всё ярче. — Ты должна пойти со мной.

Он — псих. Настолько псих, что думает, будто я последую за ним куда угодно.

— Я лучше умру.

— Это ещё можно устроить, — огрызается он.

Я сжимаю руки в кулаки. Я ненавижу его. Что-то в том, как он наблюдает за мной, склонив голову набок, словно хищник, выслеживающий свою жертву, действует мне на нервы. Я ему не доверяю. Я хочу, чтобы он ушёл.

— Папа, — говорю я. — А где все остальные? Где остальные офицеры?

Отец не отвечает. Отвечает парень.

— Сбиты на дороге. Дикий кабан выбежал перед полуприцепом. Устроил настоящий бардак, но вся полиция не нужна, — его взгляд призывает меня возразить.

— Папа.

Он кладет дрожащую руку мне на плечо.

— Ванесса, я… Ты… тебя укусили, милая.

— Знаю, — наверное, я должна была умереть. Но я не умираю. Боль пронзает грудь, но единственное, что я чувствую — по-настоящему чувствую — это ярость. Я не могу этого понять,с трудом могу распознать эмоцию, вызванную агонией Селесты, которая вскрывает моё сердце, но она есть. Это больно.

— Почему…

— Никаких вопросов, — говорит парень моему отцу. — Всё, что тебе нужно понять, это то, что она пойдёт со мной, или она не уйдёт с места преступления живой.