Книга Графиня из Черного замка, страница 15 – Надежда Соколова

Меня окружало молчаливое, преданное, ненавязчивое присутствие слуг. Эльф Эльсиндор, чьи бездонные глаза отражали спокойствие древних, никем не потревоженных лесов. Гном Борни, чьё привычное ворчание себе под нос было похоже на утробное урчание довольного, охраняющего свой очаг кота. Оборотни из стражи, чья дикая, первозданная сущность чувствовалась лишь как лёгкая, далекая рябь на гладкой воде абсолютной безопасности. Я была тихим, но неоспоримым центром этого маленького, идеально настроенного и самообеспеченного космоса.

Но в самом сердце этого покоя, как крошечная, невидимая, но невынимаемая заноза, сидела живая память о том сне. Обещание, данное не мне, а как бы мимо меня. Оно висело где-то на самой периферии сознания, тлея тихим, тревожным угольком, и особенно ярко вспыхивало в те самые мгновения, когда я ловила себя на мысли, что слишком, непозволительно счастлива. Как будто за мной из-за тонкой завесы реальности наблюдали недобрые, но прекрасные глаза и готовились в любой момент грубо нарушить эту идиллию, сорвав со стены идеальный гобелен.

Я со страхом ждала перемен. Не с открытым, полным предвкушения трепетом, а с глухим, упрямым, внутренним сопротивлением, стиснув зубы. Каждый новый день я начинала с беглой, но тщательной проверки горизонта из окна самой высокой башни — не появился ли подозрительный дымок костра, не пылит ли кто по дальней, едва видной дороге. Я напряженно прислушивалась к редким, скупым разговорам слуг между собой, не проронили ли они случайно что-то о незваных гостях или странных знамениях. Даже неожиданный, громкий скрип старой половицы под собственным весом заставлял моё сердце на миг болезненно сжаться и замереть в груди: «Оно? Уже? Началось?»

Я не хотела приключений, страстей, судьбоносных встреч. Я не желала переписывать сценарий своей жизни набело. Я отчаянно хотела, чтобы всё оставалось так, как есть — предсказуемым, тихим, моим. Мой страх был не перед физической опасностью, а перед душевным вторжением, перед необходимостью снова что-то менять, адаптироваться, перед ужасающей мыслью, что мой безупречный, тихий мирок окажется лишь антрактом, короткой передышкой перед чьим-то чужим, громким и наверняка неудобным действием.

Поэтому я ещё крепче, ещё отчаяннее и осознаннее цеплялась за каждую деталь своего распорядка,превращая быт в магический ритуал. Каждая аккуратно выведенная пометка на полях хроник, каждая уверенная линия на рисунке, каждая тихо произнесенная благодарность слугам за ужин были моими личными заклинаниями защиты, оберегами, вбитыми колышками по границам моего мира. Я пыталась зачаровать саму ткань реальности, упросить её, умолить оставаться неизменной. Я наслаждалась жизнью, но это наслаждение стало отчаянным, окрашенным в горьковатые тона предчувствия, как слишком сладкий чай с привкусом полыни. Я пила свой вечерний чай, согревая ладони о гладкую глиняную чашку, но при этом всем существом прислушивалась, зная, что в любой миг эта чашка может дрогнуть в руках от нежданного, оглушительного стука в массивные дубовые ворота внизу. И этот тихий, постоянный, фоновый страх был единственной тенью в моей жизни, которую не могли разогнать ни жаркий огонь в камине, ни преданные, спокойные взгляды моих нелюдей.