Книга Графиня из Черного замка, страница 28 – Надежда Соколова

Я посмотрела на него. Он ждал, не настаивая, но и не отступая. И в этот момент я осознала нечто важное. Я уже доверила ему часть своего мира — позволила изменить замок, впустила в свою повседневную жизнь. И он не обманул ожиданий. Не нарушил ни одного моего условия. Всё было сделано с уважением, даже с благоговением.

А еще я думала о портале. О том, что он мог спасти друга сразу, но не сделал этого. Пришел сюда. Возможно, это была судьба. Или расчет. Но разве это сейчас важно? Его действия говорили громче любых подозрений.

— Хорошо, — сказала я, и в этот раз голос не дрожал. Это было взвешенное решение. — Пишите. Но с теми же условиями. Мало гостей. Только те, кому вы доверяете. И… я не буду играть роль хозяйки салона. Я буду просто… смотрителем галереи.

Уголки его губ дрогнули в почти улыбке.

— Они приедут не для светской беседы, сударыня. Они приедут ради искусства. Ваша роль будет той, какой вы пожелаете.

И я согласилась. Потому что страх перед вторжением извне всё еще жил во мне. Но теперь рядом с ним жило нечто иное — любопытство. И странное, новое чувство: желание, чтобы мир, который я так тщательно выстраивала на бумаге, признали. Чтобы кто-то еще увидел эту красоту и, может быть, на миг ощутил тот же покой, что и я.

Галерея была готова. Картины — оформлены. И теперь в них, в этих застывших мгновениях тишины, был смысл, выходящий за пределы моего кабинета. Было страшно. Но впервые за долгое время этот страх не парализовал, а бодрил, как морозный воздух за окном. Я сделала шаг из своей скорлупы. Добровольно.

Выставка, вопреки моим самым пессимистичным ожиданиям, не просто состоялась — она вызвала тихий, но несомненный ажиотаж. Гостей, как и договаривались, было немного — всего семь человек, включая Артуа. Но какие это были гости! Старый граф с глазами, похожими на две темные лужицы, который, казалось, видел сквозь века; дама в платье цвета лунной пыли, от которой веяло запахом сухих трав и звёздной пылью; молодой, нервный человек с руками алхимика, покрытыми едва заметными шрамами от реактивов.

Они приехали через портал, возникший прямо в специально отведённой для этого приемной, и их первое, что поразило — не картины, а сам замок. Я видела, как их взгляды скользили по древним камням, впитывали атмосферу места.

— Черный Замок… — прошептал старый граф, — а в нем оказывается, светит солнце.

И этот контраст — мрачная слава места и умиротворяющая красота моих рисунков — стал частью успеха.

Они подолгу стояли у каждой работы. Молча. Иногда перебрасываясь короткими, понятными лишь им фразами: «Чистота линии…», «Этот свет… он внутренний», «Здесь чувствуется дыхание камня». Артуа был незаметным проводником, переводящим иногда их вопросы ко мне, но в основном ограждавшим меня от прямого напора. Я стояла в стороне, в тени колонны, и наблюдала, как мой сокровенный, тихий мир оживает в восприятии других.

А потом подошли с предложениями. Первой — дама-чародейка. Она указала на рисунок круглой комнаты-улья в библиотеке, того самого потайного места.

— Здесь геометрия пространства, — тихо сказала она, — она не случайна. Она резонирует. Этот рисунок… он как схема. Я чувствую в нём покой, который ищут все маги. Я хотела бы купить его.

Потом старый граф попросил продать ему три пейзажа с видами северных гор.