Книга Двор Ледяных Сердец, страница 159 – Элис Нокс

Если только…

Мысль ударила ледяной волной – осознание, ясное, болезненное, неоспоримое.

Она ВСЁ спланировала.

Всё. С самого начала.

Дала "простые" условия – три дня, не влюбиться.

А потом привела ЕГО.

Психологическая пытка. Изощрённая. Жестокая. Гениальная.

Три дня рядом с ним. Когда метки тянут. Когда тело откликается. Когда каждая клетка кричит о близости.

Не влюбиться.

Это невозможно.

Морфрост остановился.

В трёх шагах от меня.

Так близко, что я чувствовала холод, что исходил от него – не обжигающий, но ощутимый, проникающий сквозь тонкую ткань платья, касающийся кожи, просачивающийся в кровь.

Видела каждую деталь – как серебристые волосы падают на плечи, как одна прядь соскользнула вперёд, касаясь острой скулы. Как грудь поднимается и опускается – дыхание ровное, контролируемое, но чуть быстрее обычного. Как пульсирует вена на шее – быстро, выдавая волнение, что он пытался скрыть. Как пальцы сжимаются и разжимаются – нервно, будто борясь с желанием протянуть руку.

Взгляд скользнул по мне – медленно, сверху вниз, изучающе, жадно, будто видел впервые, будто запоминал каждую черту.

По распущенным волосам с вплетёнными белыми цветами – задержался на секунду, что-то мелькнуло в глазах, похожее на нежность.

По лицу – бледному, с широко распахнутыми глазами, с губами, что дрожали, несмотря на попытки держаться.

По шее – открытой, уязвимой, где метка на ключице светилась серебром сквозь тонкую ткань, пульсировала ярче, отчаяннее в его присутствии.

По платью – простому, почти невесомому, что обнимало тело мягко, подчёркивало изгибы, не скрывало, а выявляло каждую линию.

По рукам – сжатым в кулаки, костяшки побелели, дрожали.

Вернулся к лицу.

К глазам.

Несколько секунд молчания – тяжёлого, давящего, наполненного всем невысказанным, что накопилось за ночи снов, меток, погонь.

Потом губы изогнулись в улыбке.

Медленной. Почти нежной. Но с острым краем, с чем-то тёмным в глубине.

– Элли— произнёс он тихо, но голос прокатился по залу, заполнил пространство, несмотря на музыку.

Низкий, бархатный, знакомый до боли, до дрожи, до желания, что я боялась признать.

Имя прозвучало как молитва. Как проклятие. Как обещание.

Он сделал шаг ближе.

Музыка смолкла совсем.

Музыканты замерли – не в силах играть под тяжестью момента, под взглядом Зимнего Короля.

Весь зал замер – сотни глаз смотрели на нас, ждали, затаив дыхание.

Морфрост протянул руку – медленно, неторопливо, давая время увидеть, осознать, отказаться.

Ладонью вверх. Приглашающе.

Пальцы длинные, изящные, с выраженными костяшками. На них иней переливался в свете свечей – белый, серебристый, как живой.

– Могу ли я, – голос стал мягче, почти игривым, но в глубине звучало что-то совсем другое – голод, отчаяние, мольба, – пригласить вас на танец?

Пауза. Усмешка стала шире, но не достигла глаз.

В глазах – буря. Холодная, яростная, едва сдерживаемая.

– Если, конечно, – добавил он тише, и в голосе прозвучала колкость – над ситуацией, над собой, над невозможностью происходящего, – вы не задолжали все танцы другим кавалерам.

Я не могла пошевелиться. Не могла говорить. Не могла дышать.

Просто смотрела на его протянутую руку – на длинные пальцы, на иней, что переливался, на ладонь, что ждала, не требуя, но надеясь.

Не бери. Не соглашайся. Это ловушка. Верена смотрит. Зал смотрит. Если возьму его руку… если потанцую… если буду так близко…