Книга Дикая Омега, страница 121 – Ленор Роузвуд

Не получается убежать.

От тяги, от голода.

От этой ярости —

загрызть, заполучить,

вцепиться зубами в мягкую кожу

и взять.

Тело дрожит, пальцы сжимаются в кулаки.

Рык.

Нет.

Так думать нельзя.

Не буду.

Она не добыча.

Не игрушка.

Но запах…

Внутренний зверь воет, скребётся под рёбрами, рвётся наружу.

Айви заслуживает лучшего.

Не крови.

Не жестокости.

Не рваного металла, не треска костей, не мокрого хруста плоти — того, что я умею.

Того, чем я являюсь.

Разрушать.

Калечить.

Портить всё, к чему прикасаюсь.

Сейчас с ней другие.

Тэйн.

Валек.

Чума.

Виски.

Обращаются с ней, как с добычей, как с чем-то, что можно метить и делить.

Белая ярость вспыхивает, затмевая зрение.

Хочу порвать их.

На части.

На куски.

За то, что думают, будто могут претендовать на неё.

Моя омега.

Моя.

Рык. Удар кулаком в ствол дерева.

Кора летит в щепки, ствол жалобно трещит.

Боль взлетает по руке — возвращает в тело.

В реальность.

Дыши.

Просто дыши.

Хрип, тяжёлое дыхание сквозь фильтры маски.

Нельзя думать так.

Нельзя бытьтаким.

Я должен быть больше, чем чудовище.

Ради неё.

На ветру — запах Тэйна. Сосна и дым.

Близко.

Напрягаюсь, сильнее сжимаю винтовку.

— Призрак.

Его голос низкий, спокойный.

Осторожный.

Как будто говорит с бешеным зверем, который не различает своих.

Может, он прав.

Поворачиваюсь, рык растёт в порванном горле.

Он стоит расслабленно, руки опущены.

Не угроза.

Никогда не был.

— Почему бы тебе не зайти внутрь? — спрашивает он, понимание мерцает в его тёмных глазах. — Айви спрашивала о тебе.

Айви.

Имя — как мазь на ожог.

И как нож.

Длинный, рваный выдохвырывается из меня.

Хочу к ней.

Хочу видеть.

Чувствовать её дыхание, впитать её запах, утонуть в её присутствии.

И боюсь.

Что не смогу остановиться.

Но всё равно двигаюсь.

К ней.

Всегда к ней.

Но не могу.

Не так.

Не в таком состоянии.

Зверь внутри рвёт решётку, гремит, воет.

Требует крови.

Требует её.

Резко трясу головой, будто пытаясь вытряхнуть мысли.

Тэйн тяжело вздыхает, проводит рукой по волосам.

— Я знаю, что тебе тяжело, — бормочет он. — Её запах, эта течка… такого я никогда раньше не испытывал. А ты… ты ведь никогда не сталкивался с омегой в жаре, так что…

Жаре?

Что за «жар»?

Он моргает. Медленно.

Понимает, что я не понимаю.

— Это… сложно, — говорит. И сразу сдаётся, бросает попытку объяснить.

Жар.

Так вот что это.

Жар — это… огонь.

Горение изнутри.

Пламя, выжигающее мысли.

Не могу думать ни о чём другом.

Не могу чувствоватьничего, кроме неё.

Только она.

Всегда она.

Рык. Отворачиваюсь, пальцы вгрызаются в спутанные чёрные волосы.

— Она нуждается в тебе, Призрак, — добавляет он. — Она нуждается во всех нас.

Закрываю глаза.

Сжимаю челюсть до боли, натягиваю каждое сухожилие, удерживая зверя на цепи.

Я знаю.

Знаю, что ей нужна защита.

Нужна безопасность.

И поэтому я здесь, снаружи.

Потому что я — угроза.

Большая, чем любой враг.

Но убью любого, кто придёт к ней.

Любого.

Открываю глаза.

Медленно.

Встречаю взгляд Тэйна.

Он смотрит, оценивает.

Кивает.

— Ладно, — произносит он. Смирение в голосе. — Но если передумаешь…

Не передумаю.

Не могу.

Не пока её запах не изменится.

Снова не станет тёплой ванилью и солнечным светом.

А не этим.

Не огнём.

Не расплавленным янтарём, который течёт по венам и будит хищника.

Не этим искушением.

Не тем, что зовёт отпустить поводок, открыть клетку, дать чудовищу править.

Тэйн разворачивается.

Идёт обратно внутрь.