Книга Крепостная, страница 55 – Марьяна Брай

— Ньет, идьи отсюда, нье мешать думай, - недовольная ее гримаса и сверкнувшие на меня глаза моментально поставили между нами стену.

— Ну, как хотите, барышня, как хотите. А мне завсегда вязание помогает. Коли что случится и переживание на сердце, то ниточка и иголочки свое дело делают. Бывало, с барыней, Царство ей Небесное, мученице нашей, - я качалась всем телом, изображая горе и боль от потери, - так вот… бывало, мы с ней сядем да разговариваем. Она мне все свои мысли выкладывает, да советы дает. Та-ак хорошо на душе становилось, - тянула я заунывно.

— Ты не помогать мне, ты не хочешь добро для барина Петр, ты плохая служанка, - прошипела она, но что-то ее зацепило в моих словах, и она уже не собиралась выгонять меня, чтобы остаться наедине со своими мыслями.

— Как же это не помогаю? Помогаю, барышня. Я всем тут помогаю: и барину, и сынку его, Петру Осипычу, и вам должна помогать. А вот за то, что от подарка отказалась, так вы не обижайтесь. Я ведь такого иметь не могу. Куда мне в этой красоте иди? Кому казаться в перстнях? Негоже нам дорогого принимать.

— Петр злее и злее, - Клеренс, наконец, совсем размякла.

— Отцы и дети – вечная проблема, барышня, - я довязывала носок для Осипа и была сосредоточена на том, чтобы ровно закрыть петли. Мне хотелось посмотреть на нашу диву, но она не должна чувствовать моей заинтересованности. Чем проще я ей кажусь, тем она ко мне будет. И от перстня я отказалась не зря: так на меня эта скумбрия под французским соусом и воровство повесить могла на раз-два.

— Почему отец не хотеть отдать все сын? – в голосе Клеренс начали теряться нотки путаного говора иностранки, и я еще сильнее начала убеждаться в том, что француженка из нее, как из меня балерина.

— Дык заботится. Молодой ведь наш барин Петр. Молодой да неопытный. Вот когда женится, покажет, что дом вести может, тогда, наверное, барин и отпишет ему имение да мастерскую, - стараясь вести себя, как добрая старушка, я вдруг почувствовала себя той прежней собой. Словно сняла чужую одежду, оставшись лишь с багажом опыта и знаний, а еще терпения и мудрости.

— Думать так? Хозяин сказатьтебе? – уточнила Клеренс, которую теперь про себя я начала называть Кларой. Ведь русская она. Просто зачем-то обманывает Петра. Может, беспородная совсем, а может оказаться и беглой крепостной. Тут, конечно дело решилось бы при осмотре ее документов, но такая проверка мне была недоступна.

— Нет, и так видно, что барин думает. Любит он сына, барышня, любит и опекает. Как только Петр Осипыч станет спокойным, и барин увидит, что возмужа-ал, сам на ноги встал, так и сделает ему подарок, - заключила я и подняла глаза на девушку.

Клеренс-Клара пристально смотрела на меня. Но ощущение было, что я прозрачная, и смотрит она на стену за мной. Хищно суженные глаза, прикушенная нижняя губа и молотящие по ручке кресла пальцы говорили, что эта кракозябра заезжая мои намеки прекрасно поняла. И слава Богу, если сможет повлиять на Петра.

Мне сейчас нужно было только время. Барин и без этого слаб, а больниц здесь нормальных долго еще не появится. Так пусть хоть какое-то время поживет в покое и умиротворении. Он заслужил. Дел сейчас и без этого прибавится, с такими-то новостями. Нам бы до лета не загнуться с нашими гостями.