Книга Крепостная, страница 91 – Марьяна Брай

— Простите… черт, да что же это я… - мой несостоявшийся знакомец плелся за мной. Возле дома дежурно напомнил, что напишет, и мы расстались.

Я выдохнула, когда он ушел. Не было в моих планах сейчас поддерживать неуверенных в себе кавалеров. Свои бы проблемы расхлебать.

Через пару дней на карету барина напали. Случайные прохожие, выбежавшие на крик, не дали закончить начатое. Фирс один дрался с двумя выскочившими на них мужиками. Осипа ударили по голове, как только он высунулся. Фирса хотели сбросить с козел, а барина увезти и доделать дело в тихом месте.

Я как раз вернулась с Нюрой из церкви и, обнаружив дома переполох, бросилась в комнату Осипа. Тот прижимал ко лбу рукавицу, с которой капала вода.

— Врач едет? – спросила я, подбежав к барину. В рукавице лежал лед.

— Не-ет, шишка только будет. Огрели так, что искры из глаз сыпанули, - Осип был собран и серьезен, но потом хмыкнул и криво улыбнулся.

Я без сил села на угол его кровати и стянула косынку.

— Сходи, узнай, чего с Фирсом! – приказал барин, и, не обращая внимания, что вода из рукавицы текла по рукам, откинулся на подушку.

— Опять городничего звать не станем? – с ехидцей поинтересовалась я.

— Завтра поедем к батюшке Илье. Великий пост идет. Поговорим, может, чего насоветует, - ответил Осип.

— Помолиться решили? – я не верила в то, что он, наконец, прекратит себя обманывать и признает, кто в этом виновен.

— Права ты. Это хотела услышать? Хочу узнать, можно ли не венчаться, а то тебе ишо жизнь жить, - Осип, кряхтя, отвернулся от меня.

Я добрела по коридору в сторону гостиной, где причитала Глафира и бормотал что-то Фирс. Их обступили Петр, мужики и бабы со двора. Народу было столько, что у меня чуть не началась паника. Толпы в это время хорошего ничего не предвещали.

— Так вот и спасся, - подытожил рассказ Фирс. – По гроб им обязан теперь. И за себя, и за барина.

— От смерти спасти – благое дело. Не должник ты нам, Фирс, - один из незнакомцев, стоящих ко мне спиной, ответил густым красивым басом.

— Пойдем, Иваныч. Им и без нас тут есть чем заняться. Коли городничего звать не станете, то и дело наше маленькое, - второй, помельче и не такой голосистый, дернул первого за рукав, и они двинулись к выходу.

— Погодите, я вам чичас чего дам-то, - Нюра бросилась за ними.

Толпа у стола рассосалась, и мне открылась картина: Фирс с заплывшим глазом, рассечённой бровью и губой сидел перед большим тазом со снегом. Периодически он комкал снежки и прижимал их то к брови, то к скуле, то к нижней челюсти. Если бы он молчал, я ни за что бы не узнала в этой синей физиономии нашего Фирса.

— Бросить пора эту мастерскую. И чего туда ездить? Продать все и уехать из этой дыры! – расхаживая по комнате гоголем, Петр не говорил, а вещал, будто кто-то его слушал. - Крестьяне бунты поднимают, вот и кидаются на всех, кого видят. Я бумагу буду писать в высший совет. И по моей земле, и по тому, что глава тут не справляется.

Заметив в дверном проеме меня, он криво улыбнулся. И я не знала, что значит эта улыбка.

Отец Илья, которого все без разбора звали «батюшкой», оказался вовсе не таким уж седобородым старцем, каким я его себе представляла. Службу в церкви служил не он. А Осип хотел попасть непосредственно к Илье.

Если бы я этого Илью встретила в нашем времени, нисколько бы не удивилась, потому что выглядел он, как пятьдесят процентов служителей церкви в будущем. Лет сорок, поджарый, но не тощий, словно не забывал и физический труд. Волнистые темные волосы, старательно зачесанные назад, такая же кудрявая аккуратная борода, темные, с поволокой глаза.