Онлайн книга «Я не боюсь»
|
– Я не знаю. – И чуть слышно, так тихо, чтобы он не смог меня услышать, сказал: – Мой папа посадил тебя сюда. Он пнул меня: – Ты ничего не знаешь. Оставь меня в покое. Ты не ангел-хранитель. Ты плохой. Уходи. – И заплакал. Я не знал, что мне делать. – Я не плохой. Я ни при чем. Не плачь, пожалуйста. Он продолжал рыдать. – Уходи. Уходи отсюда. – Послушай… – Вон отсюда! Я вскочил на ноги. – Я пришел сюда из-за тебя, я проделал длинный путь дважды, а ты гонишь меня. Ладно, я ухожу и никогда больше сюда не приду. Никогда больше. И ты останешься здесь один, навсегда, и тебе отрежут уши, оба уха. Я схватился за веревку и начал карабкаться вверх. Я слышал его плач. Я выбрался из ямы и сказал: – И никакой я тебе не ангел-хранитель! – Подожди… – Что тебе еще? – Останься… – Нет. Ты сказал, чтобы я убирался, и я ухожу. – Я тебя прошу. Останься. – Нет! – Ну прошу. Только на пять минуток. – Ладно. Пять минут. Но, если будешь вести себя как сумасшедший, уйду. – Я не буду. Я спустился в яму. Он дотронулся до меня ногой. – Почему ты не снимаешь никогда это покрывало? – спросил я. – Зачем, я ничего не вижу… – Как это ничего не видишь? – Глаза не открываются. Я хочу их открыть, а они не открываются. Я вижу в темноте. В темноте я не слепой. – Он замолчал, а потом сказал: – Знаешь, мне сказали, что ты вернешься. – Кто? – Медвежата-полоскуны. – Хватит с этими полоскунами! Папа сказал, что их не существует. Хочешь пить? – Да. Я открыл сумку и достал бутылку: – На. – Залезай. – Он поднял покрывало. Я сморщился: – К тебе? Жутко пахло. Но так я мог убедиться, что уши у него еще на месте. Он потрогал меня рукой: – Сколько тебе лет? – Его пальцы прошлись по моему носу, губам, глазам. Я был парализован. – Девять. А тебе? – Девять. – Когда ты родился? – Двенадцатого сентября. А ты? – Двадцатого ноября. – Как тебя зовут? – Микеле. Микеле Амитрано. Ты в какой класс ходишь? – В четвертый. А ты? – В четвертый. – Одинаково. – Одинаково. – Я хочу пить. Я протянул ему бутылку. Он попил: – Вкусная. Хочешь? Я тоже немного выпил. – Можно, я подниму немного покрывало? Я задыхался от вони и духоты. – Только немного. Я поднял тряпку настолько, чтобы вдохнуть свежего воздуха и лучше разглядеть его лицо. Оно было черным. От грязи. Светлые волосы, испачканные землей, напоминали твердую сухую корку. Спекшаяся кровь склеила ему веки. Губы были черными и потрескавшимися. Ноздри забиты соплями и струпьями. – Давай я тебе вымою лицо, – сказал я. Он вытянул шею, поднял голову, и улыбка появилась на его измученном лице. И стали видны черные зубы. Я снял с себя майку, намочил в воде и начал обмывать ему лицо. Там, где я проводил, появлялась белая кожа, такая светлая, что казалась прозрачной, как мясо вареной курицы. Сначала на лбу, затем на щеках. Когда я мыл ему глаза, он сказал: – Тихо, мне больно. – Я тихо. Мне не удавалось размочить корку. Она была твердой и толстой. Я знал, что такое бывает у собак. Когда ее срываешь, они начинают видеть. Я продолжал смачивать, пока корка не отвалилась. Веки открылись и мгновенно смежились, видимо, свет больно ранил ему глаза. – А-а-а-а! – закричал он и сунул голову под тряпку, словно страус. Я захлопал в ладоши. – Ты видел? Ты видел? Ты не слепой! Никакой ты не слепой! – Я не могу держать их открытыми. – Это потому, что ты все время был в темноте. Но ты видишь, правда? – Да! Ты маленький. – Я не маленький. Мне уже девять. – У тебя черные волосы. – Правильно. Было уже поздно. Мне нужно было возвращаться домой. – Мне надо бежать. Я завтра приду. По-прежнему с головой под покрывалом, он спросил: – Обещаешь? – Обещаю. Когда старик вошел в мою комнату, я как раз собирался избавляться от монстров. С малых лет мне снились разные чудовища. И даже сегодня мне, взрослому, порой случается видеть их во сне, но я разучился от них избавляться. А они всегда ждали, когда я начну засыпать, чтобы явиться меня пугать. До тех пор, пока одной ночью я не придумал систему, как избавляться от страшных снов. Я нашел место, куда можно было загнать и закрыть этих ужасных страшилищ и спать спокойно. Я расслаблялся и поджидал, когда веки становились тяжелыми, и точно в этот момент я представлял себе, как они все вместе поднимаются по какой-то лестнице. Как во время процессии в честь Мадонны Лучиньяно. Я видел ведьму Бистрегу, горбатую и ссохшуюся; волка-оборотня на четырех лапах, с огромными белыми клыкам, в разодранной шкуре; Черного человека, чья тень извивалась, словно змея среди камней; Лазаря-трупоеда в облаке из мошек и других насекомых; гиганта людоеда, с маленькими глазками и большим зобом, в огромных башмаках и с мешком за плечами, полным украденных детей; цыган, похожих на лисиц с куриными ногами; человека-рыбу, который жил на самом дне моря и возил на спине свою мать; детишек спрутов с щупальцами вместо ног и рук… Все они поднимались по лестнице. К какому-то мне незнакомому месту. Они были ужасны. И никто не останавливался посмотреть на них. Потом внезапно появлялся автобус, весь позолоченный. С колокольчиками и цветными фонариками. На его крыше был мегафон, который объявлял: «Дамы и господа, входите в автобус желаний! Садитесь в этот чудесный автобус, который абсолютно бесплатно отвезет вас в цирк! Сегодня бесплатно до самого цирка! Входите! Входите!» Страшилища, счастливые от такой нежданной возможности, входили в автобус… И в этот момент я представлял себе, что мой живот открывается и все они спокойно входят в него. |