Онлайн книга «Я не боюсь»
|
Я не знал, верить ли ей. Она поймала Того, который сидел на камне, счастливо потявкивая. Он уже забыл о страшном испытании. – Смотри, если я вру. – Она подняла ему одно ухо. – Боже, какой ужас! Все вокруг уха и в самом ухе было полно клещей. Меня чуть не вырвало. С их головками, погруженными в кожу, с их черными лапками и темно-коричневыми животами, надутыми и круглыми, словно шоколадные яйца. – Видел? Они всю кровь из него выпьют. – А от грязи они уйдут? – По телевизору Тарзан говорил, что слоны купаются в грязи, чтобы смыть со своей шкуры всех насекомых. – Но Того не слон. – Ну и что? Он же тоже животное. – Я думаю, их надо выгнать как-то иначе, – сказал я. – С грязью ничего не получится. – А как иначе? – Руками. – И кто это будет делать? Мне, например, противно. – Я это сделаю. Двумя пальцами я взял клеща за вздувшееся тельце, зажмурился и сильно потянул. Того взвизгнул, но монстр вышел. Я положил его на камень, и мы осмотрели его. Он шевелил лапками, но не смог двинуться так был раздут от крови. – Умри, вампир! Умри! – Барбара расплющила его камнем, превратив в красное пятно. Я выдернул не менее двадцати клещей. Барбара держала пса. Чтоб не убежал. Я даже запарился. Да и Того уже было трудно держать. – Остальных мы ему вытащим в другой раз. Согласна? – Ладно. – Барбара посмотрела кругом. – Я пошла. Ты как? – Побуду еще немного здесь. Как только она уйдет, я сяду на велосипед и поеду к Филиппо. Она завязала веревку на шее Того. – Тогда увидимся позже? – сказала она, удаляясь. – Да. Она остановилась: – К вам кто-то приехал. На серой машине. Это ваш родственник? – Нет. – Он сегодня к нам приходил. – Что ему надо было? – Не знаю. Разговаривал с папой. Потом они уехали. И твой отец был. Уехали на большой машине. Конечно. Они поехали отрезать уши Филиппо. Я усмехнулся и спросил: – Он тебе понравился? – Нет. – И мне тоже. Я замолчал. Казалось, она уже расхотела уходить. Повернулась и пробормотала: – Спасибо тебе. – За что? – За тот день… Когда ты взял наказание вместо меня. Я пожал плечами: – Пустяки. – Слушай… – Она покраснела. Пристально посмотрела на меня и спросила: – Ты не хотел бы обвенчаться со мной? У меня загорелось лицо. – Что? Она нагнулась и погладила Того. – Обвенчаться. – Я и ты? – Ага. Я опустил голову и стал рассматривать носки башмаков. – Ну… Нет, не очень. Она глубоко вздохнула: – Ничего не поделаешь. Мы даже разного возраста. – Провела рукой по волосам. – Тогда… пока? – Пока. И ушла, таща за собой Того. Я испугался змей, так, внезапно. До этой минуты, хотя я уже не однажды был на холме, мне ни разу не пришла в голову мысль о змеях. У меня в глазах стояла охотничья собака, которую в апреле укусила в нос ядовитая змея. Бедное животное лежало в углу амбара, тяжело дыша, с остановившимся взглядом, и белая пена стекала с его губ и вывалившегося языка. – Уже ничего не поделаешь, – сказал отец Черепа. – Яд проник в сердце. Мы стояли кружком, разглядывая собаку. – Надо отвезти ее в Лучиньяно. К ветеринару, – предложил я. – Выброшенные деньги. Он известный мошенник, сделает укол водой и вернет ее дохлой. Все, уходите, дайте ей спокойно умереть. – Отец Черепа вытолкал нас на улицу. Мария принялась плакать. Я шел через поле, и мне повсюду мерещились ползущие змеи. Я всякий раз подпрыгивал, как перепел, и палкой сильно колотил по земле, разгоняя в стороны цикад и кузнечиков. Солнце пекло мне макушку и шею, ни дуновения ветерка, и до самого горизонта равнина дрожала от горячего воздуха. Когда я добрался до ее края, я был чуть живой. Немного тени и глоток воды – вот чего я желал больше всего. Я вошел в рощицу. Что-то было не так, как обычно. Я остановился. Сквозь птичий щебет и стрекот цикад слышалась музыка. Я осторожно выглянул из-за дерева. Отсюда мне не удалось ничего разглядеть, но казалось, что музыка доносится из дома. Мне надо было бы бежать отсюда, и побыстрее, но любопытство толкало посмотреть. Если быть осторожным, прятаться среди деревьев, меня не увидят. Скрываясь за стволами дубов, я приближался к поляне. Музыка стала громче. Это была известная песня. Я слышал ее много раз. Ее исполняли двое: певица с белыми волосами и элегантный мужчина. Я видел их по телевизору. Мне эта песня очень нравилась. Я заметил большой замшелый валун на самом краю поляны и перебежал к нему. Я вытянул шею и осмотрелся. Припаркованный к дому, стоял «фиат» Феличе с открытыми дверцами и багажником. Музыка доносилась из автомобильного радио. Слова были слышны плохо. Голоса дребезжали. Феличе вышел из конюшни. Он был в слипах. На ногах тяжелые башмаки, на шее обычный черный платок. Он танцевал с распахнутыми руками, покачивая бедрами, как исполнительница танца живота. – «Ты никогда не меняешься, никогда не меняешься, никогда не меняешься…» – выводил он фальцетом в унисон с радио. Затем остановился и продолжил грубым голосом: – «Ты была моей вчера, и сегодня ты моя. Моя навеки. Ты – мое волнение». И снова женским голосом: – «А сейчас наконец-то ты можешь в этом убедиться. Зови меня мучением. Вот она я – твоя». Он ткнул пальцем в пространство. – «Ты словно ветер, несущий звук скрипок и запах роз». – «Слова, слова, слова…» – «Слушай меня». – «Слова, слова, слова…» – «Я прошу тебя». Классно он это делал. Пел один за двоих. За мужчину и за женщину. Когда пел за мужчину, голос его грубел. – «Слова, слова, слова…» – «Клянусь тебе». На этих словах он упал на землю, прямо в пыль, и начал извиваться. Поднял одну руку, другую, дал себе пощечину, продолжая петь на два голоса. |