Онлайн книга «Анук, mon amour…»
|
– Пять лет. – Пять лет – и все ночным портье? – Мне нравится моя работа. Новые люди и куна свободного времени. Мне нравятся люди, свободное время мне тоже нравится. А уж ночь… Я от нее просто без ума. – И чем вы занимаетесь в свободное время? – Самообразованием. Я много читаю. – Что читаете? – Разное… Что под руку попадется. Я всеядный. – Ясно. В рабочее время, надо полагать, тоже к книжкам прикладываетесь? – Бывает. Особенно когда постояльцев немного. – И часто так… бывает? – Частенько. – Отель не пользуется спросом? – Скажем… в любое время года вы всегда можете получить ключ от свободного номера. – А сколько номеров обычно бывает занято? – По-разному. – Вот сейчас, к примеру. – Четыре. – Четыре из?.. – Четыре из восемнадцати. У нас небольшая гостиница. И цены щадящие. Для Парижа так вообще смехотворные. – А народу все равно немного. Странно, правда? – Никогда об этом не задумывался. Хотя… Ничего выдающегося в «Ламартин Опера» не происходило… За всю историю. И носового платка ни у кого не украли, и бритвой никто не порезался. – Ну и что? – Я хотел сказать, что жить здесь так же скучно, как в барокамере. А может, еще скучнее. Вот если бы у нас кого-нибудь пришпилили… Или остановилась на ночь Памела Андерсон… – И что было бы, если бы у вас остановилась Памела Андерсон? – Я порекомендовал бы ей взять два номера: один для нее, а другой – для ее шикарных буферов… – Любите женщин с крупными формами? – Нет. – А каких любите? – Это важно? Хватит уже того, что женщин с крупными формами я не люблю. – Мне показалось – вы жалеете, что у вас никого не пришпилили… – Мне все равно. Но для «Ламартин Опера» это было бы несомненным благом. И постояльцев бы прибавилось. – Вы полагаете? Ну да. Это привлекает людей… Гарцевание на месте преступления, я имею в виду. Людям свойственно совать нос в чужую смерть. Это одна из немногих вещей, которая заставляет их почувствовать себя живыми… – Вам тоже… ничто человеческое не чуждо? – Мне все равно. К непристойностям я равнодушен. – К непристойностям? – Ну да. Смерть всегда выглядит непристойно, поэтому все так охотно о ней говорят. – И только у вас в отеле – тишь да гладь… – И никто не говорит о смерти. – Кроме вас. – Я тоже не большой любитель. Просто – о чем еще беседовать с инспектором полиции? Не о сезонных же скидках на автомобили, ведь так? – Можно поговорить о Японии. Еще точнее – о японцах. Еще точнее – о японке. О мадемуазель О-Сими Томомори. – Можно и об этом. – Что означают ваши иероглифы? – Вы о татуировке? – Да. – Ничего. Ничего они не означают… – Вы как будто нервничаете? – Нет. Не из-за иероглифов, во всяком случае. Жаль, что с мадемуазель О-Сими случилось… – А что случилось с мадемуазель О-Сими? – Не считайте меня идиотом, мсьеэ-э… Бланшар. Раз вы здесь и хотите поговорить о ней с совершенно посторонним человеком – наверняка ничего хорошего с ней не случилось. Я давно это подозревал. – И как давно? Все это время. Все полтора года. С тех пор как ваши товарищи перевернули вверх дном ее номер. Они и со мной беседовали. Я тогда рассказал им все, что знал. А теперь являетесь вы… – С теми же вопросами, молодой человек. С вопросами полуторагодовалой давности. – Не имеет значения. Я хорошо помню мадемуазель О-Сими. – Профессиональная память? – Нет. Я просто хорошо ее помню, вот и все. – Остальным постояльцам везло меньше? – Наверное. Мы с ней. ..мыс ней подружились, пока она жила в «Ламартин Опера». – Что значит – «подружились»? – Мы болтали. Она мне симпатизировала. Иногда она спускалась по ночам. Я ведь ночной портье. Ее мучила бессонница – и тогда мы болтали. Первый раз она спросила, есть ли у меня снотворное. Я сказал, что могу сбегать за ним в аптеку. Это идея показалась ей менее привлекательной, чем просто поговорить со мной. – Она знала французский? – Очень плохо. Две или три дежурных фразы. – Но мысль про снотворное она все-таки до вас донесла? – Она спустилась с разговорником. У нее был карманный разговорник. – С его помощью вы и вели беседы? – Нет, мы говорили по-английски и немного по-японски. Я давно изучаю японский, так что разговорная практика была как нельзя кстати. – Увлекаетесь Японией? – Можно сказать и так. – А японками? – Мы просто болтали. К тому же она была влюблена. – В вас? – Ну что вы!.. Я ведь всего лишь портье. Ночной портье. Влюбиться в человека, который выдает ключи?.. – Она рассказывала вам о своем возлюбленном? – Можно сказать и так. – У вас есть девушка? – Какое это имеет значение? – Да вы не нервничайте. – С чего вы взяли, что я нервничаю? А со своей девушкой я расстался. Точнее – она меня бросила. – Почему? – Это важно? Она была не в восторге от моей работы. – Почему? – Она отнимает слишком много времени. Не девушка – работа. И потом – это ночная работа. А моя девушка хотела, чтобы ночи я проводил с ней. – Капризом это не назовешь. Значит, вы променяли свою девушку на работу? – Мне нравится моя работа. Вообще-то я и родился в гостинице… Мои родители путешествовали по Швейцарии, так что свое первое путешествие я совершил в утробе матери. – А второе? – Разве я сказал, что было второе?.. Отель «Теплый воздух», в нем я и появился на свет. Вы ничего не слышали об отеле «Теплый воздух» в Швейцарских Альпах? – Нет. А должен был? |