Онлайн книга «Анук, mon amour…»
|
– Значит, пригласил на свидание. – Во всяком случае, в тот вечер мадемуазель вернулась поздно. И выглядела вполне довольной жизнью. – Довольной жизнью? Разве это подходящее определение для влюбленной женщины? – Ну… Несчастной она не выглядела точно. – Грусть от разделенного чувства проявилась потом? – А-а… вы об этом… Скажем, я заметил ее только тогда, когда мы в очередной раз разговаривали. – Очередной ночью? –Да. – Взгляните-ка на эти снимки… Вы кого-нибудь узнаете? – Мне уже показывали их. Полтора года назад. И я уже тогда все сказал. Вот здесь, справа, сама мадемуазель. А это ее друг, который приходил в гостиницу. – Кристобаль. – Да. – Очень хорошо. – И вот еще что я вспомнил. У него было кольцо на мизинце, довольно примечательное. – Кольцо? Почему вы об этом сказали? – Вспомнил – вот и сказал. – Почему вы сказали об этом сейчас? Ведь полтора года назад вы даже не упоминали о нем. – Черт его знает. Должно быть, потому, что за полтора года я стал придавать некоторое значение кольцам. – Вы были обручены? – Можно сказать и так. Надел на палец своей девушке кружок от лука. – А она? – А она надела мне на палец кружок от сладкого перца. Мы вместе готовили салат. – Символично. Вы бы смогли узнать кольцо приятеля мадемуазель О-Сими? – Думаю, что да. – Вы так хорошо его рассмотрели? – Я даже держал его в руках. То есть сначала я увидел это кольцо на мизинце у парня, я уже говорил. А потом то же кольцо оказалось у мадемуазель. Только не на мизинце – у мадемуазель такие тонкие пальчики… Не на мизинце – на указательном. И то оно было ей велико, так и норовило соскользнуть. – Посмотрите внимательно. Вот это? – Да. «Carpe Daim», надпись я тоже запомнил. «Сагре Daim», лови мгновение. – Откуда вы знаете? – Я много читаю, занимаюсь самообразованием. Я перевел это изречение. – Это она просила вас перевести? Мадемуазель О-Сими? – Нет. Просто надпись показалась мне любопытной. Не могу ручаться за точность перевода, но «лови мгновение» – самый подходящий вариант. Как раз в духе того парня. – С чего вы взяли? – Они был похож на ловца. – Что вы имеете в виду? Он был похож на охотника за удовольствиями? Или… охотника за женщинами? – Он был похож: на ловца. Есть же ловцы жемчуга, например. – А в роли жемчужины, стало быть, выступала мадемуазель О-Сими Томомори? – Нет, я другое имел в виду… Это сложно объяснить… – А вы попытайтесь. – У него было такое лицо, как будто он сидел где-то на глубине и даже не собирался всплывать. Как будто на него давила чертова толща воды и он сквозь эту толщу смотрел, понимаете? – С трудом. – Объяснить доходчивее я не смогу, но этот парень чем-то меня напрягал. – Чем? – Он мне не нравился. – От него исходила какая-то опасность? Какая-то угроза? – Он мне не нравился, вот так-то. Он был не такой, как все. – Грета Гарбо тоже была не такой как все, по вашему утверждению. И тем не менее… – Это совсем другое, инспектор. Совсем другое. – Как если бы вместо богомола или кузнечика сжечь… к примеру, кошку? – Причем здесь кошка? Хотя… Можно сказать и так. – Все зависит от размеров жертвы? – Все зависит от размеров жертвоприношения. Он – в этой своей толще воды – был способен на максимум. – Максимум? – Кошка – не максимум. – Кошка – не максимум? – Кошка – не максимум, собака никогда не врет, но и не говорит правды… – Самообразование вам об этом нашептало? Витгенштейн. Был такой философ. Это он придумал про собаку. А про кошку сказали вы, господин инспектор. Но я ведь не кошку имел в виду, когда говорил о жертвоприношении. – А кого? – Мне жутко не нравился тип по имени Кристобаль. Этим и ограничимся. – В день, когда пропала мадемуазель О-Сими… – В ночь. Я ведь ночной портье. В ночь на двадцать третье мая я видел их вместе, они спускались по лестнице. О-Сими и этот… хинин. – Кто? – Хинин. Это японское слово, господин инспектор. Синоним недочеловека. Раньше в Японии так называли тех, кто работал на бойне. Не самая достойная работа, согласитесь. – Обычная. – Ну да, вы же полицейский… Бойней вас не удивишь. – Почему вы вдруг заговорили о бойне? – Просто вспомнил, о чем подумал тогда. Когда они спускались по лестнице. Когда я увидел его глубоководные глаза. Интересно, подумал я, как он воспринимает всех нас из своего аквариума? Как он воспринимает мадемуазель О-Сими… – Он что, вел себя неадекватно? – Да нет… Как можно неадекватно спускаться по лестнице? Ты спускаешься – и все тут. – И все-таки, что-то вас насторожило? – Это были лишь внутренние ощущения, не более. – Я смотрю, у вас здесь целая стойка с дисками… Вы не только читать успеваете, но и музыку слушаете? – Она никому не мешает – я ведь слушаю ее. в наушниках. – А если вы вдруг срочно понадобитесь кому-нибудь из постояльцев? – Тогда загорится лампочка. Обычная система. – Так какими были ваши внутренние ощущения? – Какими? Э-э, Эрве, сказал я себе, от этого типа можно ждать чего угодно, включая неприятности… Как от отставного жеребца – солиста Королевского Андалузского лошадиного балета. Того и гляди – получишь копытом в темя. – А вы видели отставного жеребца – солиста Королевского Андалузского лошадиного балета? – Нет. – А сам балет? – Нет. Но у меня есть монета с шикарным жеребцом. – Испанская? – Исландская. Хотя… – Что – хотя? – Хотя теперь я думаю, что может это и не жеребец вовсе… |