Онлайн книга «Мы погибнем вчера [= Меня нашли в воронке ]»
|
Вот и прибирались, складывая немецкий "мусор" и наших бойцов по разным воронкам. Ежа с Вини послали на колокольню – стащить два тела. Площадка у пулемета была залита вытекшей кровью. – Фига себе, сколько они тут напачкали… – Это дед напачкал, – возразил Вини. – Немцами. – Датчанами! – Да какая разница – датчане, латыши, валлонцы, французы, испанцы, венгры, румыны, итальянцы… Все одинаковые – немцы. – Финнов забыл. – Ага… Еще словаков, хорватов и голландцев – А эти наркоманы тоже воевали что ли? – удивился Еж. – Воюют. Раз, два…. Взяли! И первый труп полетел вниз с пятнадцатиметровой высоты. Снизу раздались возмущенные вопли. Еж высунулся из проема: – Не орите-ка! Мы тут прибираемся! Второй пошел! Вини захихикал: – Никого не прибили? – Не… Первый просто развалился и Таньке-парикмахерше передник забрызгал. – Ну и хрен с ней… – Агась, как дед говорит. Хрен ей не помешает. Смотри, как глаз по мужикам бегает! – Еж, вот и займись барышней! – Не, Лех, она не в моем вкусе! Разговаривали они, пока не спустились. И уже выходили из церкви, как Еж вдруг остановился. – Погоди-ка… – Чего? – Плачет кто-то! – Ежина, это вроде я контуженный, а у тебя горло должно болеть. То есть ты молчишь, а я голоса слышу! – ухмыльнулся Вини. – Да, помолчи ты…. Точно плачет кто-то. Еж снял трофейный автомат с плеча. Они вошли в правый придел, где был выход в подвал, и осторожно стали спускаться вниз. – Посвети! – шепнул Еж Винокурову, когда они спустились туда. На каких-то тряпках, рядом с мертвым немцем, сидел ребенок лет шести-семи и тихонечко выл. Увидав сквозь кулачки свет от зажженной спички, он с тихой такой надеждой сказал: – Дядя Альфред спит! Не будите его! Еж с трудом сглотнул застрявшее "Хенде Хох": – Не будем будить… Мы тихонечко… Ты кто? – Ваня – Ваня… Иди-ко мне, Ваня! Лех… – Да понял я… – Ребенка не напугай. А ребенок почему-то вскочил, побежал и ткнулся головой в живот Ежу. И заревел. – Тише, тише, Иванко, тише… Все хорошо… Тише… – Еж погладил пацана по голове. – Я тут посмотрю. Иди наверх, – сказал Вини. – Дай спички. – В левом кармане, – тихо ответил Еж, успокаивая мальчика. – Да от меня в левом, извращенец, всего меня общупал! – Иди уже. И парня там… Накорми! – Без сопливых обойдемся! – отрезал Еж, взял пацана на руки и понес вверх. Пацан обхватил его за шею и засопел в ухо, шмыгая холодным носом. Левой рукой Андрей придерживал Ванюшку, в правой – держал автомат. Когда они вышли из церкви, его ослепила вспышка. Еж извернулся за долю секунды, прикрывая ребенка телом, а в спину ему прозвучало: – Какой кадр… Я гениальна! "Вот стерва" – подумал ослепленный Еж. – "Но голос красивый!" – А теперь боком повернитесь, товарищ боец… Минуточку… Рыжая красавица в звании младшего политрука еще раз щелкнула "лейкой". – Добрый день, корреспондент фронтовой газеты "За Родину!" Анна Леденева. – Боец Ежов… Дед! Кирьян Василич! Я тут мальца нашел, покормить бы его! Иванко, кушать хочешь? Мальчик кивнул. Слезы на его чумазых щеках уже высохли, оставив светлые разводы. Пацаненку дали ломоть хлеба, сыр и полбанки немецкого колбасного фарша – трофеи, целая груда которых была унесена в пустой блиндаж, возле которого Прощин уже поставил часового. Пока парикмахер приводила в порядок бойцов, Леденева ходила и снимала живописные виды освобожденного села – закопченные трубы сгоревших домов, трупы немцев в разнообразных позах, шрамы от осколков на стенах древнего храма. И жалела, что нет подбитых танков. – А где я их возьму? – разводил руками Прощин. – Не было тут танков у них. – Совсем-совсем никакой техники? – Товарищ сержант, там грузовик немецкий есть разбитый. Может подойдет? Анна подумала и согласилась. Лучше, чем ничего. – Вот ты, Винокуров, и проводи. Остов грузовика валялся метрах в сорока от церкви. Фотограф посадила Лешку на кабину и побегала, вокруг, ища подходящий ракурс и приговаривая: – Тэээкс… Подбородок чуть выше… улыбнуться… не так широко… Отлично! А теперь с этой точки посмотрим… Э! Боец, куда? А Вини спрыгнул с разбитого грузовика и побежал навстречу Маринке и Рите. Полуторка остановилась под холмом – по скользкой дороге ей было не подняться. Девчонки пошли вверх сами. – Вини! Жив? Не ранен? – кинулись они обниматься-целоваться. – Да чего нам сделается! – засмеялся Вини. – Мы же терминаторы, посланы спасать цивилизацию. Забыли, что ли? – Еж как? А дед? – Живы все. Пойдемте. Сами посмотрите. Вы-то как? Девчонки наперебой стали рассказывать. В госпиталь их определили как вольнонаемных. Санитарок не хватало, поэтому и тяжелораненых помогали в машины грузить, и бинты стирать, и воду кипятить. А Маринке пришлось помогать при ампутации. Ногу держала. – Я чуть сознание не потеряла. Потом говорят – выноси. А я не знаю, куда. Мне показали – там за палатками яма вырыта. Туда руки-ноги складывают и хлорной известью засыпают. – А ночью раненые пошли. Один за другим. Я чуть не с ума не сошла, к каждому кидалась – вдруг кто из вас… Ежина, привет! – крикнула Рита. – Знакомься, Иванко – тетя Рита. Мальчик посмотрел на тетю Риту и что-то сказал набитым ртом, при этом крошки хлеба и колбасы выпали на грудь. – Ну что ты свинюшка-то такой, – заботливо отряхнул мальчика Еж. – Сначала прожуй, потом разговаривай. Вместо ответа Ваня откусил еще сыра. – Еж, чего сидишь, машину разгружать! – Кирьян Василич! Вы ранены… – воскликнула Маринка. – Пустяк. Царапнулся. Идите-ко сюды, челомкну. Дед бережно расцеловал обеих девчонок в щеки. – Вы тут с мальцом посидите, а мы пока машину разгрузим. Опосля побалакаем. Надолго отпустили? |