Онлайн книга «Катилинарии. Пеплум. Топливо»
|
– Да вашему издателю просто повезло встретить писателя с таким богатым воображением! – Увы, боюсь, мое воображение исчерпано. – Ваши страхи вполне обоснованы. – Вы уже бывали на Юге, Цельсий? – Я был в Помпеях. – Помпеи не в Южном полушарии. – Юг – не только Южное полушарие. – Верно. А больше на Юг вы не ездили? – Нет. – Странно. Люди вашего ранга должны путешествовать. – Вы будете учить меня, как должен вести себя человек моего ранга? – Ну, все-таки политики обычно много путешествуют. – Нечасто. И только когда это необходимо. – Например? – Я ездил к левантийцам на научные конференции. В Осаку, Гонконг… – Как приятно слышать названия городов. И разве вам не захотелось посетить жемчужины Южного Леванта? – Политика – это не туризм. – Кристальной честности человек! – Ответственный – только и всего. – А Тиран путешествует? – По-вашему, у него других дел нет? – Разве не должен властелин мира знать территории, которыми управляет? – Он их знает. В его распоряжении лучшие карты и самая обширная и точная информация. – А может, ему следовало бы… – Прекратите немедленно. Вы не находите, что и так уже слишком много насочиняли? – Вы даже не знаете, что я собиралась сказать. – Нет, знаю. Вы намеревались поведать мне о тех глупостях, которые проповедовали «светлые личности» вашего века: правитель должен быть близок к народу, он должен его понимать – и прочие демагогические рассуждения о демократических идеалах. То есть вы хотели бы, чтобы Тиран отправился пожимать руки добрым людям, как делалось в вашу эпоху трогательных зрелищ. – Ну, а разве можно управлять тем, чего никогда не видел? – Что бы изменилось, если бы он увидел все своими глазами? Чтобы понять суть трудностей, их надо пережить. Разве Тиран может переживать все на свете трудности? – Значит, он управляет вслепую? – Он прекрасно информирован. – В таком случае власть принадлежит тем, кто снабжает его информацией. – Не до такой степени, как в вашу эпоху. Ибо сегодня информация – прерогатива правящей олигархии. – Вы не изобрели ничего нового. Многие режимы пользовались таким способом порабощения на протяжении веков. – Однако имеется одно существенное отличие: мы не используем пропаганду, поэтому у нас Тиран именуется Тираном, а не «другом народа», «президентом» или иными глупыми и лживыми титулами. – А за несогласие с властью наказывают? – Если кто-то и высказывается о нас неодобрительно, до нашего слуха это не доходит. Нас эти речи ни в малейшей степени не беспокоят. Нам безразлично, поносят имя Тирана или нет. – В целом эта система имеет все недостатки, кроме лицемерия. – Думайте что хотите. Ваше мнение нас нисколько не интересует. – Очень любезно с вашей стороны, но не будем отвлекаться. Что случилось с Югом? – Как я могу ответить на подобный вопрос? Это обширная тема. Ведь вы спрашиваете, что случилось с большей половиной рода человеческого. – Согласитесь, это не пустой вопрос. – Пустой. На него придется отвечать слишком долго. Сама Шехерезада не отважилась бы за это взяться. – Не торопитесь. У нас впереди гораздо больше тысячи и одной ночи. Нам с вами, Цельсий, целую вечность предстоит провести вместе. – Я сейчас расплачусь. – Об этом можно только мечтать! – Зря вы думаете, что вам все позволено. Мы без всяких колебаний устраняем докучливых людей. – Меня это не пугает. Для меня смерть стала бы облегчением. Нет ничего хуже промежуточного состояния. Жить, при том что в некотором смысле ты уже умерла, – невыносимо. – Как же забавны приговоренные к смерти, заявляющие, будто они жаждут умереть. Вечно одно и то же: когда к ним подходят с капсулой цианида, они зеленеют от страха и молят о пощаде. – Похоже, вы хорошо знакомы с процедурой казни. – Я этого и не скрываю. – Если вы такой откровенно бессовестный негодяй, что вам мешает четко и ясно ответить на мои вопросы? – Когда вопросы касаются только меня, я отвечаю на них со всей охотой. – А о ком вы не хотите говорить, не скажете? – А вы мне не скажете, какое вам до этого дело? Почему вас волнует то, что случилось через несколько столетий после вас? – Не так давно вы упрекали меня в том, что меня это мало интересует. – Да, но вы задаете крайне неприятные вопросы, ответы на которые вам ничего не дадут. – Позвольте мне самой судить об этом. – Ни в коем случае. – Поймите же, мы с вами только начали общую жизнь. Это как супружество в его худшем проявлении, поскольку мы не можем расстаться. И, к сожалению, мы молоды, до смерти нам еще далеко. Как же мы сможем провести следующие сорок лет, ни разу не заговорив о Юге? – Этот предмет не столь важен. Я уверен, что множество людей прожило жизнь, ни разу о нем не упомянув. – Если такие люди есть, я их и знать не хочу. – А они вас знать не хотят. Впрочем, сегодня нет ни одного человека, который захотел бы с вами познакомиться. – До чего ж вы злы на меня, это просто поразительно! – Вы мне чрезвычайно неприятны, и я не вижу причин это скрывать. – Вполне объяснимо, учитывая обстоятельства нашей встречи. А если бы мы встретились иначе? – Мы бы не встретились. Если бы вы жили в наше время, то с малых лет принадлежали бы к низшим слоям общества. Люди элиты никогда не сближаются с теми, кого мы зовем «умственно неприкасаемыми». – И какая же судьба уготована этим «неприкасаемым»? – Лица женского пола доят китов и выкармливают страусов. Мужчины трудятся на бойнях, обрабатывают землю и охраняют склады. – А рабочие? – Рабочие относятся к высшей касте. Чтобы справляться с современными машинами, необходимо иметь высочайшую квалификацию. – А служащие еще существуют? – Нет. Вся административная система компьютеризирована. – А как же поступают с теми, кто ни на что не годен? – Их используют на заводах кроссвордов. – Что, простите? – Да. Мы пришли к выводу, что кроссворды, которые составляет компьютер, неинтересны. Составление кроссвордов остается единственной областью, где человек с низким уровнем интеллекта может превзойти машину. Поэтому для того, чтобы эти люди чувствовали себя полезными и не угрожали общественному спокойствию, мы создали множество заводов по производству кроссвордов, что позволило искоренить даже воспоминание о безработице. |