Онлайн книга «Пороки и их поклонники»
Ему был год, он сидел в коляске, а она везла его по булыжнику – та-ра-ра, стучали колеса, та-ра-ра, – и он был единственным, кого она любила. Пусть ему не год, но она должна его спасти. * * * Макс шел в нотариальную контору в первых рядах. Архипов был убежден, что так и случится – сам побежит и Марию Викторовну за собой потащит, – когда объявлял марку своей машины. Архипов только спустился во двор, а Макс уже мыкался возле железных гофрированных ворот. Года два назад усилиями Архипова и еще двух энтузиастов-подвижников, которые почему-то дорожили своими машинами, глухая каменная западня между двумя дворами превратилась в крохотную стоянку. Ямы заасфальтировали, купили фонари, провели электричество и установили ворота. Лена Шумейко из третьей квартиры привезла две кадушки с елочками и какую-то круглую штуковину с цветами. Елочки и цветы установили под стену – получилась красота, Европа, и никаких ночных бдений возле автомобилей. Правда, бабушки-старушки и дедки-пенсионеры написали в префектуру пару-тройку гадких писем – засилье, мол, капитализма, детям негде играть, и вообще вырубка деревьев и экологическая катастрофа, – но даже проверяльщики из префектуры, войдя в западню, поняли, что стоянка лучше, чем помойка и бомжатник – ни на что другое западня все равно не пригодна, – и быстро отвязались. Архипов очень гордился собой, когда ставил свою машину на крохотный пятачок с цифрой “восемь” – номер его квартиры. Чем не Париж, когда есть собственный пятачок с номером? Мария Викторовна явилась все в той же тужурке и тех же джинсах, а Архипов внезапно решил, что без него родная контора больше не протянет ни минуты, и нарядился в офисный костюм. Завидев костюм, Мария Викторовна оробела. Архипов кивнул издалека, нажал кнопку – над воротами мигнула лампочка, сигнализируя, что ворота поняли, что именно должны делать, и стали медленно открываться. – Во дает! – неизвестно в чей адрес сказал Макс и плюнул себе под ноги. Архипов прошествовал внутрь и через десять секунд с известным шиком подкатил к Марье Викторовне и ее непосредственному брату. – Садитесь. – Макс, хочешь на переднее сиденье? – Ага. Он очень старался выглядеть сдержанным и солидным, но все время улыбался детской бессмысленной счастливой улыбкой, как будто неожиданно получил подарок, о котором даже мечтать не смел. Жаль, пацаны не видят. Ни Жека, ни Колян, никто. Эх, если бы они знали, на чем он сейчас едет! – А это чего? – Чего? – уточнил Архипов. За последнее время он как-то особенно полюбил это слово. – Ну… вот. – Задний ход. – На руле?! – А где же? – Так это чего? Автомат? – Если ты о коробке передач, то да. Автомат. – Ну ва-аше! – протянул Макс и оглянулся на сестрицу. Глаза у него горели, как у кота. – Ва-аще, да? – Я не люблю автоматическую коробку, – зачем-то поделился с ним Архипов. – Учиться хорошо, а просто так ездить… неинтересно. – А вы когда научились? – Давно. Меня отец научил, когда мне было лет тринадцать, что ли. – Скока?! – Тринадцать. – Во дает! Манька, он с тринадцати лет машину водит! – Я не вожу машину с тринадцати лет. В тринадцать лет я только научился. – Во дает! Архипов был уверен, что Макс умер бы от счастья, если бы вместо нотариальной конторы они поехали в Питер, а лучше в Челябинск, но они очень быстро приехали. Грубин Леонид Иосифович помешался на втором этаже, о чем свидетельствовала табличка с надписью, и охранник подтвердил – на втором. Перед последним поворотом коридора Маша, все время шедшая впереди, так что Архипов не видел ее лица, вдруг обернулась, схватила Владимира Петровича за рукав и толкнула к подоконнику. – Что такое?! – Я прошу вас, – прошипела она ему в лицо, – я умоляю вас… Когда вы услышите завещание… пожалуйста… пожалуйста… – Да в чем дело?! Макс вышел из-за угла и завертел головой, отыскивая их. – Мы здесь! – крикнула она и повернулась к Архипову. – Пожалуйста… ничего не говорите, не удивляйтесь и ни во что не вмешивайтесь. Обещайте мне! – Что… обещать? Она была очень высокой, Маша Тюрина, только чуть ниже его. Слишком близко от него были глаза, нежная бледная скула и губы, говорившие что-то – он не слушал, что. – Обещайте мне, Владимир Петрович! Тем более мальчик тут… приехал. – Я обещаю, – произнес Владимир Петрович сквозь некоторый звон в голове. Произнес просто потому, что она просила его об этом. …Как же это так – он думал, что ей пять лет? Почему же раньше-то он никогда ее не видел? И Лизавета не предупредила! …Как бы она стала его предупреждать – вот вопрос! “Вы знаете, Владимир Петрович, вполне возможно, что, едва увидев девочку Машу, вы немедленно захотите с ней… ее…” Между лопатками стало мокро. Маша еще посмотрела на него, подышала рядом и – отвела глаза, отвернулась, отстранилась, как будто выпустила его из камеры на живую травку. Опасность миновала. Вот пуля пролетела и – ага! Архипов достал носовой платок, бессмысленно промокнул им лоб и сунул в карман. Что такое она шептала ему в лицо? “Обещайте, не удивляйтесь, не предпринимайте, мальчик тут!” О чем, черт возьми, шла речь? Брат и сестра смирно стояли у кожаных богатых дверей с латунной табличкой, извещавшей, что здесь обитает нотариус Грубин Леонид Иосифович. Архипов подошел – они расступились, и правильно сделали, потому что он был вожак, – и решительно потянул тяжелую створку. Леонид Иосифович оказался представительным мужчиной средних лет с темными быстрыми глазами и хищным носом. – Архипов Владимир Петрович? – Он самый. – Пожалуйста, проходите. Это ваша семья? Где семья?! Какая еще семья?! Нет у него никакой семьи! Была и вся вышла! Почему-то он не сразу сообразил, что речь идет о сестрице Аленушке и братце Иванушке. – Это госпожа Тюрина Мария Викторовна, – представил он, – а это ее брат. Так что все в сборе, можем начинать… установленную законом процедуру. |