Онлайн книга «Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия»
|
– По-другому? А каким же вы меня себе представляли? Старым и немощным? – Нет, но… Простите, сколько же вам лет? Мужчинам можно задавать такие вопросы. – Мне? Двадцать восемь. – И это ваш первый литературный опыт? – Да. То есть я писал какие-то пустячки еще в школе, но это не в счет. А тут попал в аварию, пришлось полежать в больнице, и, чтобы не спятить, решил попробовать… Вам правда понравилось? – Правда, – совершенно искренне ответила Тата. – Наталия Павловна, я понимаю, что такой букет не заслуживает внимания, но все-таки лучше его поставить в воду. – Ох да, простите! Должна признаться, что обожаю фиалки, я просто немного растерялась от вашей молодости… – Тата, я поставлю цветы, – вызвалась Рина и достала из шкафа большую рюмку. Забрав букетик, она вышла. – Знаете, я рад, что это вы мой редактор, – каким-то интимным шепотом проговорил Гущин и пристально посмотрел Тате в глаза. Она смутилась. Он что, решил меня кадрить? Тата сняла трубку внутреннего телефона: – Олег Степанович, тут пришел Гущин… – Наталья, минут через десять приводи его, у меня люди. – Хорошо… Павел Арсеньевич, придется немного подождать, главный сейчас занят. – Подожду! Даже с удовольствием. – Извините мое любопытство, а вы кто по профессии? – Я? Врач. Врач-гематолог. – О! Врачи – самая, наверное перспективная профессия для писателя. Чехов, Булгаков, Вересаев… – Ну я не претендую, – радостно потупился Гущин. – Наталия Павловна, я человек неопытный в издательских делах… Не могли бы вы мне хоть намекнуть, как все теперь будет происходить? – Побеседуете с главным редактором, если договоритесь, то подпишете договор. Через две недели получите деньги. – Я не про деньги… – А, вас интересует процесс? – Именно. – Ну что ж… Как только договор будет заключен, книга пойдет в работу. Я еще раз ее прочту, что называется с карандашиком, но вы не бойтесь, я там ничего корежить не собираюсь, надо будет кое-где убрать повторы, паразитические рифмы… – Рифмы? Но это же не стихи, – растерянно пробормотал Гущин. – Конечно, – улыбнулась Тата. – Я имела в виду, что иногда бывают фразы типа «Нет, – ответил дед». – А, ясно, – кивнул Гущин. – Одновременно вашу книгу будет читать художник. Кстати, у вас есть дискета? – Дискета? Нет. – Но у вас же компьютерный набор. – Ну да. В принципе дискету я могу хоть завтра принести. Я просто не знал… – Прекрасно. Зазвонил внутренний телефон. – Наталья, запускай Гущина! – распорядился главный редактор. – Павел Арсеньевич, идите в соседний кабинет, Олег Степанович вас ждет. – А вы разве не со мной? – Да нет, вы и без меня справитесь. – Ну я пока не прощаюсь. – Счастливо вам. Он ушел. – Татка, ты про этого Гущина спрашивала? Красавчик, просто киногерой. И неужели талантливый? – Очень. – Бывает же… Он, наверное, шизофреник. – Почему? – Понятия не имею, просто он как-то не похож на писателя. – Сказать по правде, я его совсем другим себе представляла, – призналась Тата. – Постарше, поуродливее? – Точно. Мне очень хотелось с ним работать, а сейчас… – Расхотелось? – Ну не то чтобы расхотелось, но… – Энтузиазма не ощущается, да? – Именно. – Странно. – Мне самой странно. – А вообще-то случается, что молодые хорошо пишут. Вон Томас Манн «Будденброков» в двадцать четыре года написал, а непохоже… такая книга, кажется, ее мог создать только умудренный жизнью, пожилой человек. – Ну на Томаса Манна Гущин все-таки не тянет, – усмехнулась Тата. Прошло, наверное, не меньше получаса, прежде чем Гущин появился вновь. Вид у него был не такой победительный. Ага, подумала Тата, видно, Олег не слишком-то расщедрился. – Ну как? – спросила она. – Все обсудили? – В общем, да. Хотя я не думал, что за книги такие гроши платят. – Да, в наше время быть писателем совсем не выгодно, – сочувственно заметила Рина. – Но вы подписали договор? – осведомилась Тата. – Нет пока, я взял проект договора с собой, хочу показать понимающим людям, а то обштопаете меня, обдерете как липку! – Он весело подмигнул Тате. – Но ведь договор – коммерческая тайна! – Ну о цифрах там пока ничего не говорится! Только о всяких закавыках, в которых я несилен! – Ну что ж, желаю удачи. – А удачу я, похоже, уже поймал за хвост! – проникновенно глядя в глаза Тате, произнес он. – Всего доброго, Наталия Павловна. У Таты как-то неприятно заныло сердце. – Слушай, Татка, а он, по-моему, к тебе клеится, – заметила Рина, едва за Гущиным закрылась дверь. – Имеешь шанс! – Да ты что, он же мне в сыновья годится! – Ну если только родить в одиннадцать лет. Хотя бывает и такое! Но я бы на твоем месте не упустила своего. Думаю, он классный любовник. – Рина, ты рехнулась, что ли? – Почему? Ты слишком добродетельная, Татка! Тебя давно пора развратить! – Слушай, мы здесь уже все говорим какими-то цитатами… Меня, кстати, Илья в этом много раз упрекал. – А показаться бы тебе с таким парнем Илюше на глаза, лопнул бы с досады! – Мне он не нравится. – Кто, Илья? – фыркнула Рина. – Да нет, Гущин. Какая-то в нем червоточина. Я чувствую. – Говорю же, шизофреник! Но это неважно, если от него не рожать. А в постели, я думаю, он хорош… – Займись, разрешаю! – Да я-то тут при чем? Он тебе глазки строил. …Когда вечером Тата вышла из издательства, ее окликнул из своей машины Олег Степанович: – Наталья! Садись, подвезу! – Спасибо, Олег. – Она была очень удивлена. Видно, ему совсем плохо. |