Онлайн книга «Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия»
|
Сама Алиса этот праздник любила только потому, что вот уже лет двадцать пять они всегда собирались у Сони. Седьмого вечером помогали Берте Яковлевне готовить ее чудесные яства, а восьмого праздновали. Состав гостей, конечно, менялся. Даже Эрик один раз побывал там. Эрик… Нет, не буду вспоминать, больно. А еще говорят, время лечит… Она встала, сделала свои «сто восемь шагов по ручью» – положила шланг душа на дно ванны, пустила как можно более холодную воду и сделала сто восемь шагов. С тех пор как Алиса этим занялась, она забыла о простудах. И даже в эпидемию гриппа оставалась неуязвимой, не говоря уж о том, что эта процедура здорово бодрит. Выпив кофе с тостами, Алиса начала одеваться. Она уже стояла в дверях, когда зазвонил телефон. – Алло! – Алиса Витольдовна? – Я. – Она сразу узнала бархатный голос Курбатова. – Алиса Витольдовна, это Курбатов, я оставил вам сообщение… – Я вчера поздно вернулась. А в чем дело? – Да, собственно, ничего особенного, просто вы мне очень понравились. Видите, я достаточно откровенен… Мне хотелось бы с вами встретиться. – Действительно, откровенно, – засмеялась Алиса. – В таком случае и вы ответьте всю правду. – Попробую. – Вы любите балет? – Очень! – Тогда я надеюсь, вы не откажетесь пойти со мной в Большой театр на «Жизель» с Ананиашвили? – Боже, как заманчиво! – Значит, согласны? – Согласна. Только когда? – Завтра. – Хорошо. – Вы позволите за вами заехать? – Не стоит. Лучше встретимся у театра. – Ну как скажете. Видите, какой я смирный? – Вижу, вижу! – Тогда без четверти семь у входа? – Договорились. Спасибо за приглашение. Настроение после звонка Курбатова неожиданно улучшилось. «Жизель» с Ниной Ананиашвили – это просто восторг. Я так давно не была в Большом. А Курбатов? Что – Курбатов? Ну понравилась я ему, что в этом удивительного. Он вроде не противный. И в конце концов, меня это ни к чему не обязывает. Кстати, я правильно сделала, что не позволила за мной заехать. А то начнутся провожания, намеки, нельзя ли чашечку кофе и вообще вся эта ненужная канитель. Не хочу… Я уже забыла и вспоминать не желаю. А он, кажется, не дурак. Понял, что просто в ресторан я бы с ним не пошла… Да, кстати, надо сегодня заехать к тете Наде. Надежда Михайловна была подругой ее покойной матери. Она жила одна на пенсию, подрабатывала уроками французского, и Алиса частенько ей помогала. Сегодня она ввалилась к пожилой женщине с огромной сумкой и с большим букетом розовых с темно-красными прожилками гвоздик. – Алиса! – воскликнула Надежда Михайловна. – Ты опять как Дед Мороз! – Сказали бы уж как Снегурочка, а то сразу дед! – засмеялась Алиса, целуя хозяйку в нос. – Раздевайся, детка, идем на кухню, я испекла для тебя хачапури. – Ну зачем? А фигура? – У тебя прекрасная фигура. Как теперь говорят, ноги от ушей. Только ты, дурочка, этим совсем не пользуешься. Смотри, поздно будет. – А мне не надо. Я, тетя Надя, если хотите знать, вполне счастлива. У меня есть любимая работа, за которую к тому же прекрасно платят, что в наше время уже само по себе счастье. У меня уютная квартира, чудесные подруги… А от мужчин одни неприятности. – Погоди, ты еще встретишь своего… – Я его уже встретила, но он умер. А два раза такого не бывает. Паллиативы мне не нужны. Надежда Михайловна с грустью смотрела на Алису. – Тетя Надя, не надо меня жалеть, ей-богу. Лучше давайте есть хачапури! – Одно другому не мешает, детка. Но женщине обязательно нужна любовь. – Зачем? Для здоровья? Это не проблема. А все остальное… Боже мой, да от этой любви сплошные страдания, постоянные сомнения, неуверенность… Позвонит – не позвонит, придет – не придет? Почему он так сказал, а если сказал, то почему поступает наоборот? Я не понимаю их логики. Да и вообще… Нет, не хочу! Надежда Михайловна грустно улыбалась: – Алиса, деточка, ну что же делать, так устроен мир… – В наше время, тетя Надя, можно себе позволить наплевать на такое дурацкое несправедливое устройство. Понимаете, всегда хотела быть слабой, а жизнь мне этого не позволяет. Ну я стала сильной. Даже, говорят, крутой. И мне хорошо! – Ты можешь пообещать мне кое-что? – Запросто! – Когда ты все-таки влюбишься и отбросишь свои феминистские бредни, ты мне первой об этом сообщишь. – Ладно, обещаю. Часа через полтора Алиса попрощалась с Надеждой Михайловной. Разговор немного разбередил ее, и она не стала ждать лифт, а побежала пешком с шестого этажа. Едва она открыла дверь на улицу, как сразу увидела, что двое парней лет двенадцати лупят третьего. Они повалили мальчишку на грязный снег и мутузили что было сил. Алиса, недолго думая, подскочила к ним и, заложив два пальца в рот, свистнула. Свист получился поистине молодецкий. Парни шарахнулись в сторону. – А ну убирайтесь вон, трусы! Говнюки! Двое на одного! Они переглянулись и не спеша, засунув руки в карманы, побрели прочь. – Ты как? – наклонилась к избитому Алиса. – Нормально, – шмыгнул мальчик расквашенным носом. Его лицо и куртка были в крови. – Вставай, а то простудишься. Алиса протянула ему руку. Он с трудом, болезненно морщась, поднялся. – Спасибо. Ой! – Что? – Нога… – Дойти по подъезда сможешь? – Зачем? – Надо же кровь смыть и вообще… – Не надо, я домой. – А ты где живешь? – Далеко… На Ленинском. – Ничего себе! Нет, в таком виде нельзя. Пошли, обопрись на меня. – Ничего, я сам. Однако, сделав два шага, паренек вскрикнул от боли. – Постой немножко, я сейчас подгоню машину. И отвезу тебя в травмопункт. – Не надо, лучше домой, если не трудно… – Сначала в травмопункт, а потом посмотрим, – не терпящим возражений тоном заявила Алиса. Она подогнала свой «мицубиси», помогла мальчишке сесть, достала аптечку и первым делом промыла ссадину на скуле. – Вот теперь ты похож на человека, хотя и отдаленно. Ну где тут может быть травмопункт, ты не в курсе? |