Онлайн книга «Пастух медведей»
|
Понимаешь, фей так мало, Я и сам их вижу редко. А уж выполнить желанье — не допросишься вовек! Мне хотелось бросить к черту Опостылевшую раку — Нет святых мощей. И сразу небо сделалось глухим, Быт сильней сжимал аорту Вдохновенному маньяку, Тот, с завидным постоянством, убивал свои стихи. Золушка! Не надо песен О собачке с белым бантом, О шиповнике и розе, о свече и вере в сны. Ах, душа — не много весит… В гроб с багрово-алым кантом Сложим все, что отскребется от расстрелянной стены. Как-нибудь наступит лето, В многомудрости решений Мы уйдем, как все уходят, в обеззвученную мглу По натертому паркету Наших прошлых отношений, Нарушая все законы, вверх слезинкой по стеклу… * * * Тебе не нужен сон, тебе не нужен пес, Тебе не нужен я… Ты мечешься без толку В разорванном кругу, где каверзный вопрос Навязчивый ответ хоронит втихомолку. Люблю. Люблю тебя… Стараюсь не кричать, Ты водишь коготком по сердцу, множа раны. И на моем челе, как Каина печать, Прорезан ряд морщин. С упорством пилорамы Судьба терзает плоть, я не виню тебя. Я сам тебя вознес в такие эмпиреи, Что дня не проживу, не мучась, не любя, Да что тебе с того, Когда уже не греет Холодная ладонь, и хочется бежать, И не смотреть в глаза, и не дышать на руки, И принимать отказ легко, как благодать, И в ссылку уходить, как в каторгу разлуки. Но ты не веришь мне. Ты знаешь, что сказать. Ты отдала мне все, что посчитала нужным. Ты подвела итог. Кто мог предполагать, Что долгим будет век, а путь настолько вьюжным? Вот бесится в виске предчувствие конца? И надо бы успеть, как шар вбивая в лузу, Поэзии вернуть две порции свинца, А ветер отпоет, а ночь отплачет Музу. Накинем черный плат и бросим пепел вверх, Раз звездной пыли лоск не украшает обувь. И млечной полосы дежурный свет померк, — Нам нечего делить, когда виновны оба… За серые слова, за пролитую кровь, За слезы и вино в слепящий миг кончины, С нас спросят в небесах — за смятую любовь, Не приведи Господь, нам не назвать причины… * * * Вкус медной денежки во рту под языком… Харон весло обмакивает в Лету. Я сам с собой сегодня не знаком И в каждой песне путаю куплеты. Мороз, мороз! Ты не морозь меня. Чего стараться? Ни жены, ни дома… Никто не ждет, а белого коня И след простыл… Ночная глаукома Навеки ограничивает взор Одним пятном безлико-грязной формы. Лишь зодиак чеканит свой узор, Да Норны плавно переходят в нормы. Нормально… Отдышавшись до петли Простить, смешав, потери и утраты, Всеядности кладбищенской земли Пожертвовав тупой удар лопаты. За все мои высокие грехи Мне денег в рот досыпят сами боги, Чтоб я молчал и не читал стихи Мешая перевозчику в дороге… * * * Безверье рождает — тлен. Это хуже плена… В наручниках есть стремление к внутренней свободе. А так… не предательство, не измена, Просто нет веры. Все на исходе… Родная, я тоже ходил по этому краю. Всковыривал вены и носом дышал в Пространство. Познанье того, что от любви умирают? — Легко переходит в почти беспробудное пьянство. Но даже в предрвотном, дурманном, хмельном угаре… Когда молча падаешь в мягкую прель асфальта — Вся лирика кажется бряцаньем на кифаре, Разбросанным в лоне рек, словно цветная смальта. И вязкая кровь от спирта горчит устало, Неспешно сползая с разбитой губы на плиты… И не было слышно хотя бы зеванья зала, Но зрители были — эстеты и сибариты. Родная, мне тоже хотелось мечтать, и петь, и За руки держать детей, гуляя втроем по саду, И птицам весною распахивать дверцы клети, И каждому дню давать по гитарному ладу. Ты помнишь, я тоже использовал галстук для… Тот самый, который ты же мне подарила. Какой удобной себя проявила петля… Скользящим узлом, по шелку, без всякого мыла. Конечно, не помнишь… Я не писал сам, Друзья и не знали имени адресата. Но шею долго уродовал то ли засос, то ли шрам Цвета несвежего финского сервилата. Родная, все кончилось… Я, к сожаленью, жив! И даже трезв сегодня, что, впрочем, редкость… Неторопливо бросаю стихов ножи в Прозрачную стену плача… плевать на меткость! Мне не к чему ждать земных, неземных чудес, Тяжесть разлуки влача по пустому кругу. И если б Слово и вправду имело такой же вес — Ты была бы здесь, удерживая мою руку. Ты сумела б найти именно то звено, Ту ноту, тот тон, тот оттенок краски… А если там, наверху, Всевышнему не все равно И он хочет увидеть счастливым финал развязки… Родная, тогда не надо играть в судьбу! А просто жить друг другом до того момента, Когда мы услышим: «Божьему рабу Венчается раба Божия…» Занавес. Аплодисменты… * * * Уезжаю от тебя В нелюбимый мною город. Чайки серые парят Над Невою, и покорно Сфинксы сторожат гранит. В облаках больничной ваты Голос, что-то говорит О наличии крылатых Самолетов, мыслей, птиц, Но не ангелов, жестоко… В неулыбчивости лиц Сразу виден оттиск Рока. В вежливости четких фраз Снисхождение к невежде. Все богини напоказ Выставляют грудь в надежде, Что появится герой, Вырвет их из-под балкона И умчит к себе домой, В край вина и кардамона. В мир, где солнце правит власть, |