Онлайн книга «Анж Питу»
|
– О, не путайте, дорогой господин аббат, – надеюсь, когда вы увидите моих солдат, вы поймете, что никогда еще более честные граждане… – Замолчи! Замолчи! – Не сомневайтесь, господин аббат: мы ваши подлинные защитники, доказательство чему – то, что я пришел прямо к вам. – Зачем? – спросил аббат. – Да вот… – сказал Питу, почесывая в затылке и глядя, куда упала его каска, чтобы понять, не слишком ли далеко он отступит за линию обороны, если пойдет и подберет эту существенную часть своего военного обмундирования. Каска валялась всего в нескольких шагах от парадной двери, выходящей на улицу Суассон. – Я спросил тебя, зачем? – повторил аббат. – Так вот, господин аббат, – сказал Питу, пятясь на два шага по направлению к каске, – позвольте мне изложить причину моего прихода в надежде на вашу мудрость. – Вступление закончено, – пробормотал аббат, – теперь переходи к повествованию. Питу сделал еще два шага по направлению к своей каске. Но всякий раз как Питу делал два шага назад, к своей каске, аббат, чтобы сохранить разделявшее их расстояние, делал два шага вперед, к Питу. – Так вот, – сказал Питу, начиная храбриться по мере приближения к орудию обороны, – солдатам необходимы ружья, а у нас их нет. – Ах, у вас нет ружей! – вскричал аббат, притопывая от радости. – У них нет ружей! Ах, вот, право, бравые солдаты! – Но, господин аббат, – сказал Питу, делая еще два шага к каске, – когда нет ружей, их находят. – Да, – сказал аббат, – и вы их ищете? Питу поднял каску. – Да, господин аббат, – ответил он. – И где же? – У вас, – сказал Питу, нахлобучивая каску. – Ружья! У меня! – удивился аббат. – Да; у вас в них нет недостатка. – А, мой музей! – возопил аббат. – Ты пришел, чтобы ограбить мой музей! Кирасы наших древних богатырей на груди этих негодяев! Господин Питу, я вам уже сказал, вы сошли с ума. Шпаги испанцев из Альмансы, пики швейцарцев из Мариньяно, чтобы вооружить господина Питу и иже с ним. Ха-ха-ха! И аббат рассмеялся презрительным и грозным смехом, от которого по жилам Питу пробежала дрожь. – Нет, господин аббат, – сказал он, – нам нужны не пики швейцарцев из Мариньяно и не шпаги испанцев из Альмансы; нет, это оружие нам не подходит. – Хорошо, что ты хоть это понимаешь. – Нет, господин аббат, нам нужно не это оружие. – Тогда какое же? – Добрые ружья, господин аббат, добрые ружья, которые я часто чистил в наказание в те времена, когда имел честь учиться под вашим началом: dum me Galatea tenebat 32 , – добавил Питу с любезной улыбкой. – Ишь, чего захотел! – сказал аббат, чувствуя, как от улыбки Питу его редкие волосы встают дыбом. – Ишь, чего! Мои ружья! – То есть единственное ваше оружие, которое не имеет никакой исторической ценности и может сослужить хорошую службу. – Ах, вот в чем дело, – сказал аббат, поднося руку к рукоятке своей плетки, словно капитан к эфесу шпаги. – Ах, вот в чем состоят твои предательские планы! Питу перешел от требования к просьбе: – Господин аббат, отдайте нам эти тридцать ружей. – Назад! – произнес аббат, наступая на Питу. – И вы заслужите славу, – сказал Питу, отступая на шаг, – человека, который помог освободить страну от угнетателей. – Чтобы я дал в руки врагов оружие против себя и своих единомышленников! – вскричал аббат. – Чтобы я дал врагам оружие, из которого они будут в меня стрелять! И, вынув из-за пояса плетку, он замахнулся на Питу: – Никогда! Никогда! – Господин аббат, ваше имя будет упомянуто в газете господина Прюдома. – Мое имя в газете господина Прюдома! – взревел аббат. – С похвалой вашей гражданской доблести. – Лучше позорный столб и галеры! – Так вы отказываетесь отдать ружья? – спросил Питу без большой уверенности в голосе. – Отказываюсь, убирайся вон! И аббат указал Питу на дверь. – Но это произведет дурное впечатление, – сказал Питу, – вас обвинят в недостатке гражданских чувств, в предательстве. Господин аббат, умоляю вас, не подвергайте себя этому. – Сделай из меня мученика, Нерон! Это все, о чем я прошу! – воскликнул аббат с горящими глазами, больше похожий на палача, чем на жертву. Во всяком случае, такое впечатление он произвел на Питу, и Питу снова попятился. – Господин аббат, – сказал он, делая шаг назад, – я мирный депутат, борец за восстановление порядка, я пришел… – Ты пришел, чтобы разграбить мое оружие, как твои сообщники грабили Дом Инвалидов. – За что удостоились многочисленных похвал, – сказал Питу. – А ты здесь удостоишься многочисленных ударов плеткой, – посулил аббат. – О, господин Фортье, – сказал Питу, хорошо знакомый с плеткой аббата, – вы не станете так нарушать права человека. – А вот ты сейчас увидишь, мерзавец! Подожди у меня! – Господин аббат, меня защищает мое звание посланника. – Вот я тебя! – Господин аббат! Господин аббат!! Господин аббат!!! Питу дошел до двери, выходящей на улицу; теперь надо было принять бой или бежать. Но для того, чтобы бежать, необходимо было открыть дверь, а для того, чтобы открыть дверь, надо было обернуться. При этом, оборачиваясь, Питу подставлял ударам противника незащищенную часть своей особы, которую толком не закрывает даже кираса. – Ах, так тебе понадобились мои ружья! – сказал аббат – Так ты пришел за моими ружьями… Так ты мне говоришь: ружья или смерть!.. – Господин аббат, я ничего такого не говорил, – оправдывался Питу. – Ну что ж? Ты знаешь, где они, мои ружья, можешь задушить меня, чтобы ими завладеть. Только через мой труп. – Я на это не способен, господин аббат. И Питу, положив руку на щеколду и глядя на поднятую руку аббата, считал уже не число ружей, хранящихся в арсенале аббата, но число ударов, могущих слететь с хвоста его плетки. – Так значит, господин аббат, вы не хотите отдать мне ружья? – Нет, я не хочу тебе их отдать. – Вы не хотите раз? – Нет. – Вы не хотите два? – Нет. – Вы не хотите три? – Нет, нет и нет. |