Книга Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть 2, страница 13 – Александр Дюма

– Я принесла его вам.

Фуке хотел ее обнять, но она уклонилась.

– Вы заблуждаетесь, сударь. Не требуйте от меня ничего, кроме преданности, которую я только и могу подарить вам.

– Ах, значит, вы не любите меня: преданность – это всего лишь добродетель, а любовь – это страсть.

– Выслушайте меня, сударь, умоляю вас. Вы должны понять, что лишь особо важная причина могла привести меня сюда.

– Что мне до причины, если вы здесь, если я могу говорить с вами, видеть вас.

– Да, вы правы: всего важнее, что я здесь, что никто не видел меня и я могу сказать вам…

Фуке опустился на колени.

– Говорите, маркиза, – сказал он, – говорите, я вас слушаю.

Маркиза посмотрела на Фуке, стоявшего перед нею на коленях, странным взглядом, полным нежности и грусти.

– О! – прошептала она наконец. – Как бы я хотела быть той, которая вправе видеть вас каждую минуту, говорить с вами каждое мгновение. Как бы я хотела быть той, которая заботится о вас, которой не приходится пользоваться разными секретными приспособлениями, чтобы вызвать, словно призрак, любимого человека, видеться с ним какой-нибудь час, а потом смотреть, как он исчезает во мраке тайны, которая кажется еще более загадочной тогда, когда он уходит, чем казалась при его появлении. О, какая это счастливая женщина!

– Неужели, маркиза, вы имеете в виду мою жену? – с улыбкой спросил Фуке.

– Разумеется, я говорю о ней.

– Не завидуйте ее участи, маркиза. Из всех женщин, с которыми я поддерживаю отношения, госпожа Фуке меньше всех видит меня, меньше всех говорит со мною и пользуется моим наименьшим доверием.

– По крайней мере, сударь, ей не приходится нажимать рукою раму зеркала, чтобы вызвать вас, как пришлось сделать мне; по крайней мере вы не отвечаете ей таинственным, пугающим звуком колокольчика, пружина которого висит где-то в неведомом месте; по крайней мере вы никогда не запрещали ей проникнуть в тайну этих встреч под страхом того, что ваша связь с нею навсегда прекратится, как вы поступаете с теми женщинами, которые приходили сюда до меня и будут приходить после!

– Ах, дорогая маркиза, как вы несправедливы и как вы не ведаете того, что творите, восставая против таинственности! Только храня тайну, можно любить безмятежно, только безмятежная любовь может дать счастье. Но вернемся к прежнему разговору о вашей преданности, в которой вы меня уверяли, или, скорее, обманывали меня, маркиза, позволяя думать, что эта преданность есть любовь.

– Только что, – произнесла маркиза, проводя по глазам своей прекрасной рукой, – только что мои мысли были ясны и смелы, а теперь они спутались, меня охватил страх перед необходимостью сообщить вам дурную весть.

– Если эта дурная весть привела вас сюда, я рад ей. Впрочем, раз вы здесь и признаетесь, что не совсем равнодушны ко мне, не лучше ли отложить вашу весть и говорить только о вас?

– Нет, нет, напротив, вам надо узнать ее во что бы то ни стало. Вы должны потребовать, чтобы я вам сказала все тотчас же, а не дала отвлечь себя чувству. Фуке, друг мой, это новость огромной важности!

– Вы удивляете меня, маркиза, я готов сказать – пугаете. Вы так рассудительны, так выдержанны, так хорошо знаете свет, в котором мы живем. Значит, это что-нибудь важное?

– Чрезвычайно важное! Слушайте…

– Скажите сначала: как вы сюда попали?

– Сейчас узнаете. Сначала более спешное дело.

– Говорите же, маркиза, прошу вас! Пощадите мое терпение.

– Знаете ли вы, что Кольбер назначен интендантом финансов?

– Что? Кольбер? Маленький Кольбер? Правая рука кардинала?

– Именно.

– Что же в этом ужасного, дорогая маркиза? Маленький Кольбер назначен интендантом финансов – это странно, я согласен, но вовсе не страшно.

– Неужели вы думаете, что король без всяких причин назначил на такую должность того, кого вы прозвали мелочным педантом?

– Прежде всего верно ли еще, что король назначил его?

– Так говорят.

– Кто?

– Все.

– Все – это значит никто. Назовите мне кого-нибудь, кто знает из верного источника.

– Госпожа Ванель.

– Ах, вы и в самом деле начинаете меня пугать! – со смехом вскричал Фуке. – Она-то, уж конечно, знает из верного источника.

– Не говорите дурно о бедной Маргарите, господин Фуке: она все еще любит вас.

– В самом деле? Не верится. А я думал, что маленький Кольбер уже успел запятнать эту любовь чернильной кляксой или комком грязи.

– Фуке, Фуке, вот как вы относитесь к женщинам, которых бросили!

– Маркиза, неужели вы берете под свою защиту госпожу Ванель?

– Да, беру, потому что, повторяю, она все еще любит вас, и вот доказательство: она хочет вас спасти.

– При вашей помощи, маркиза; это ловкий ход с ее стороны. Никакой ангел не может быть мне более приятен и вернее вести меня к спасению. Но скажите, разве вы знаете Маргариту?

– Она моя монастырская подруга.

– И вы говорите, что это она сообщила вам о назначении Кольбера на должность интенданта?

– Да.

– Хорошо, пусть он будет интендантом. Но объясните мне одно, маркиза: каким образом Кольбер в качестве моего подчиненного может вредить или мешать мне?

– Вы упускаете из виду одно важное обстоятельство.

– Какое?

– То, что Кольбер вас ненавидит.

– Меня! – воскликнул Фуке. – О боже! Разве вы не знаете, что меня ненавидят все? Кольбер так же, как другие.

– Кольбер больше, чем другие.

– Больше, согласен.

– Он очень честолюбив.

– Кто же не честолюбив, маркиза?

– Да, но его честолюбие не имеет границ.

– Я знаю и это: он пожелал сделаться моим преемником у госпожи Ванель.

– И достиг этого. Берегитесь, чтобы он не добился своего и в другом.

– Вы хотите сказать, что он рассчитывает перебраться с места моего помощника на мое собственное?

– А разве у вас не возникло такое опасение?

– О нет. Заменить меня подле госпожи Ванель – это еще возможно, но подле короля – это дело совсем другое. Франция покупается не так легко, как жена какого-то чиновника.

– Все покупается: если не на золото, то путем интриг.

– Вы хорошо знаете, что это не так, маркиза, вы, которой я предлагал миллионы.

– Надо было, Фуке, вместо миллионов предложить мне истинную, безграничную любовь. Я бы согласилась. Как видите, так или иначе, все покупается.