Онлайн книга «Она была такая хорошая»
|
— Конечно, — тихо сказала жена. — Так вот, — он вновь повернулся к Люси. — Виски тут совсем ни при чем. Дело не в виски. — Неужто? — Да! Дело в ребенке! Она отвела взгляд. — В незаконном ребенке, — повторил он. — И если ты не хочешь этого незаконного ребенка, — тут его голос упал почти до шепота, — тогда, может быть, нам удастся устроить, чтобы ты избавилась от него. Раз уж ты не желаешь ехать к тете Вере… — Ни за что. Я не собираюсь врать девять месяцев подряд. Не хочу быть огромной, как бочка, беременной и лживой! — Тсс-с! — Так вот, я не поеду, — пробормотала она. — Ладно, — он вытер рот рукой. — Ладно. — Люси видела, что над губой и на лбу у него выступила испарина. — Тогда давай обсудим все по порядку. И нечего повышать голос — ведь в доме, кроме нас, живут и другие люди. — Это, кроме них, тут живут другие люди, и эти люди — мы. — Помолчи, — сказал отец, — это всем известно и без твоих подсказок. — Ну и что ты мне предлагаешь? Я слушаю. И тут мать кинулась к ее постели. — Люси, — мать взяла ее за руку, — Люси, мы хотим только помочь тебе… Отец взял ее за другую руку, словно через них троих должен был идти какой-то ток. Закрыв глаза, Люси слушала, а отец говорил и говорил. Она не прерывала его, Она представляла себе, как это будет. Вот она сидит между родителями, а отец перевозит их через мост в Уиннисоу. Это будет ранним утром. Доктор едва успеет позавтракать. Он встретит их в дверях, и отец пожмет ему руку. Доктор усядется за большой темный стол в приемной, ее усадит на стул, а родители расположатся на диване, и он обстоятельно объяснит им, что он намерен предпринять. На стенках будут висеть его медицинские дипломы в аккуратных рамках. Когда Люси выйдет с ним в небольшую белоснежную операционную, мать и отец улыбнутся ей с дивана. И будут сидеть там и ждать, пока не придет время укутать Люси и отвезти обратно домой. Она дождалась, пока отец закончил, и сказала: — Но это, должно быть, стоит целое состояние. — Деньги тут ни при чем, дорогая, — сказал он. — Самое главное — ты, — добавила мать. Как мило это звучало. Будто стихи. Совсем недавно она начала изучать поэзию. Написала сочинение по «Озимандии» Шелли. Люси получила работу назад в понедельник утром — четыре с плюсом за самое первое сочинение о поэзии. И последнее, подумала тогда Люси. В тот вечер, когда она так долго ждала Роя в его комнате, ее вновь и вновь посещала мысль о бегстве. А теперь ей не надо ни бежать, ни выходить замуж. Теперь, она может заниматься учебой, французским, историей, поэзией и больше ни о чем не думать. Деньги тут ни при чем, дорогая, Самое главное — ты. — Но где вы их возьмете? — тихо спросила она. — Это уж моя забота, — ответил отец. — Ладно? — Ты что, пойдешь работать? — Уф, — повернулся он к Майре. — Она, верно, никогда не перестанет язвить, твоя дочь. — Краска залила его лицо и не сходила со щек, хотя он старался говорить мягким шутливым тоном. — Ну ладно, Гусенок, что ты говоришь? Может быть, ты все-таки попытаешься поверить в меня еще раз? Где, по-твоему, я был сегодня весь день? Прогуливался по бульвару? Играл в теннис? Чем, по-твоему, я занимался всю жизнь с восемнадцати лет и даже до этого, как ты думаешь? Работал, Люси, вкалывал с утра до ночи. — У тебя случались и перерывы, — заметила она. — Что ж, верно… Я часто искал… Это так… Слезы подступили ей к горлу: опять эти разговоры. — Слушай, — сказал он, — почему бы тебе не взглянуть на это вот так: у тебя есть отец — мастер на все руки, и ты можешь им гордиться. Ну хватит, Гусенок, как там насчет улыбки? Вроде той, что мне доставалась в доисторические времена. Давно, когда мы играли в «плыг-скок»… Так как, Люся-Гуся? Люси ощутила, как мать сдавила ей руку. — Послушай, — продолжал он, — как, по-твоему, зачем люди, что бы там ни было, нанимают Дуайна Нельсона? Потому, что он бьет баклуши? Или потому, что он знает любую машину вдоль и поперек? Так как же? Не такой уж трудный вопрос для рассудительной студентки, правда? …И когда все это кончится, она будет читать в постели. Задания ей будут присылать по почте, пока она не отлежится. Да, она будет студенткой. И никакого Роя, хоть он не так уж и плох. Просто он не для нее, вот и все. Когда Рой исчезнет из ее жизни, Люси сможет завести новых друзей в колледже, сможет приглашать их к себе на уикенды. И все-все переменится. Неужели это возможно? Неужели придет конец этим ужасным дням ненависти и одиночества? Подумать только, она начнет вновь разговаривать с родными, рассказывать им обо всем, что происходит в колледже, показывать свои учебники и работы. Прямо здесь, на полу, вложенная в учебник английского, лежала ее работа об «Озимандии». Четыре с плюсом, отзыв преподавателя написан наискосок на первой странице: «Развитие темы — превосходно, понимание значения произведения — хорошо, использование цитат — хорошо, но не надо так перегружать предложения». И верно, она в самом деле чересчур утяжелила те предложения, в которых излагала, как она понимает это произведение. Но уж очень ей хотелось сказать обо всем, ничего при этом не утеряв. «Даже великий король, — начиналась работа, — каким был Озимандис, не мог заглянуть в будущее, уготованное судьбой ему и его королевству. Вот что, по-моему, хотел сказать поэт Перси Биши Шелли своей романтической поэмой „Озимандия“, раскрывшей не только тщету человеческих желаний (в том числе и королевских), но и величие жизни во всей ее „полноте и обнаженности“ и неотвратимость „вселенской гибели“ всего сущего в сравнении с „холодной усмешкой и презрением“, которыми только и располагают, к сожалению, очень многие из смертных». — Но у него хоть чисто? — спросила она. — Чище не бывает, — отозвался отец. — Ни единого пятнышка, Люси. Как в больнице. — А сколько ему? Сколько лет? — Ну, — ответил отец, — я бы назвал его пожилым. Молчание. — Хитришь ведь, да? — опять заговорила Люси. — Что? — Наверное, он старый-престарый. — Смотря что ты понимаешь под этим — «старый-престарый»? Во всяком случае, он по-настоящему опытный врач. — Он только этим и занимается? — Люси, это обычный доктор, настоящий доктор, и он оказывает нам одолжение, вот и все. — Но ведь потом он предъявляет счет, так ты сказал? — Ясное дело. — Тогда это не одолжение. Он делает это ради, денег. — Ну, каждый должен оплачивать свои счета. И каждый должен получать плату за свою работу. Но она уже видела себя мертвой. Врач будет плохой, и она умрет. |