Онлайн книга «Она была такая хорошая»
|
— Откуда ты его знаешь? — А потому, что… — Тут отец встал и поддернул брюки. — Через одного знакомого, — ответил он наконец. — Какого знакомого? — Люси, боюсь, что это секрет. — Но где ты услышал о нем? — Да и где бы ему услышать о таком докторе?! — Конечно, в твоем драгоценном «Погребке Эрла»? — Люси, не это важно, — вступила мать. Отец вновь отошел к окну. Он стоял, очищая стекло ладонью. — Ну, — произнес он, — вот и снег перестал. Снег перестал идти, если вас это интересует. — Все, что я хотела сказать… — начала Люси. — Что? — он опять повернулся к ней. — Ну… ты знаешь кого-нибудь, кому он это делал? Вот что я хотела знать. — Между прочим, да, если тебе так уж интересно. — И они живы? — К твоему сведению, живы! — Речь идет о моей жизни. Я имею право знать. А почему ты мне не веришь? Я не хочу убивать тебя! — О Дуайн, — сказала мать, — ей это известно. — Не говори за меня, мама. — Ты слышишь? — крикнул он жене. — Ну, вдруг он окажется каким-нибудь шарлатаном, каким-нибудь пьянчужкой, который только говорит, будто он доктор. Откуда мне знать, мама? Может, это сам Эрл в своих красных подтяжках. — Да, конечно же, это он! — закричал отец. — Эрл Дюваль! Собственной персоной! Что с тобой творится? Думаешь, я вру, когда говорю, что больше всего хочу, чтобы ты кончила колледж? — Ну, конечно, он этого хочет. Ведь ты его дочь. — Это еще не значит, что он знает, какой это врач — хороший или плохой, мама. А вдруг я умру! — Но я же сказал, — крикнул отец, грозя ей кулаком, — ты не умрешь! — Ты-то откуда знаешь? — Потому что она ведь не умерла, не так, что ли? — Кто «она»? Никто не отозвался. — Нет, нет, — Люси медленно отодвинулась к спинке кровати. Мать, сидевшая в ногах, закрыла лицо руками. — Когда? — спросила Люси. — Но она ведь жива, не так ли? — Он стал рвать рубашку на груди. — Отвечай на мои вопросы! Я тебе говорю — она не умерла! Ей это ничуть не повредило! — Мама, — Люси повернулась к ней. — Когда? Но мать только трясла головой. Люси вылезла из постели. — Когда он тебя заставил? — Он не заставлял. — Ох, мама, — сказала Люси, останавливаясь перед ней. — Ох, мама-мама. — Люси, это случилось во время депрессии. Ты была еще совсем маленькой. Вот как давно. И все это забыто, Люси. Папа Уилл и бабушка ничего не знают, — прошептала она, — и не должны знать… — Но депрессия кончилась, когда мне было три, ну, четыре. — Что? — закричал отец. — Ты смеешься? — Он повернулся к жене. — Она смеется. — Люси, — проговорила мать, — мы пошли на это ради тебя. — Конечно, — отозвалась она, опять залезая в постель, — ради меня, все только ради меня. — Люси, мы не могли завести еще одного ребенка, — сказала мать. — Ведь мы тогда еще только пытались встать на ноги… — Если бы он занялся своим делом! Если бы он перестал быть тряпкой! — Слушай, — сказал он гневно, подступая к Люси, — ты не представляешь, что такое депрессия, даже не знаешь, когда она была, — поэтому думай, что говоришь! — Прекрасно знаю! — Вся страна оказалась за флагом, не только я! Если уж ты ругаешь меня, лучше крой сразу Соединенные Штаты! — Скажи еще — весь мир. — Ты что, вообще не знаешь истории? — крикнул он. — Ты что, ничего не знаешь? — Я знаю, что ты заставил ее пойти на это, ты! — Нет, — воскликнула мать, — я сама! — Слышишь? — выкрикнул он. — Слышишь, что твоя мать тебе говорит? — Но ведь ты — мужчина! — Я к тому же еще и человек! — Это не оправдание! — А-а, да что с тобой спорить: ты в жизни ни бе ни ме не понимаешь и никогда не поймешь! Где уж тебе разбираться в делах взрослых! Молчание. — Слышишь, мама? Слышишь своего мужа? — спросила Люси. — Нет, ты слышала, что он сейчас сказал? Прямо в открытую! — Ты пойми, что я хочу сказать! — крикнул он. — Нет, ты уже сказал… — Один черт! Перестань ловить меня на слове! Я пришел, чтобы предложить выход, но что я могу сделать, когда мне не дают рта раскрыть? Закрыть и то не дают. Тебе приятно подлавливать меня на слове, а еще бы лучше прямо в тюрьму старика! Вот чего ты хочешь! Тебе бы только унизить меня перед всем городом, выставить городским шутом! — Городским пьяницей! — Пьяницей? — повторил он. — Городским пьяницей? Стоило бы тебе хоть раз увидеть городского пьяницу, и ты бы сто раз подумала, прежде чем сказала такое отцу. Нет, ты не знаешь, что такое городской пьяница. Ты вообще ничего не знаешь! Ты… Тебе бы просто-напросто засадить меня за решетку — вот о чем ты мечтаешь и всегда мечтала! — Вовсе нет. — Да!! — Но ведь с этим давно покончено! — крикнула Майра. — Ну конечно, конечно, — отозвался Уайти, — люди давно забыли, как дочка засадила в тюрьму своего собственного отца. Конечно же, люди не болтают об этом у тебя за спиной. Люди не судачат о тебе нет, нет! Люди дают тебе шанс исправиться и встать на ноги. Ну конечно, какую же мораль можно извлечь из этого скандала? Ясно, моя дочь хочет, чтобы я снова стал человеком, и готов спорить, так оно, верно, и будет. Вот какая она, ваша дочка, ваша умница, ваша так называемая студентка. Ну, продолжай, так называемая дочка, тебе ведь все на свете известно — а вот устрой-ка теперь свою собственную жизнь! Ведь я недостаточно хорош для тебя, и всегда был нехорош. Да кто я такой для нее? Городской пьяница! Он распахнул дверь и шумно сбежал по лестнице. Они слышали, как он бушует в гостиной. — Теперь ваш черед, мистер Кэррол. Она только вам позволит помочь ей. Ваша очередь, незаменимый папа Уилл. Я тут не ко двору — мое дело бить баклуши, как всем известно! — Крик нам не поможет, Дуайн… — Вы правы, совершенно правы, Берта. Нам ничего не поможет. — Уиллард, — возмутилась Берта, — скажи этому человеку… — Что стряслось, Дуайн? Что за шум? — О нет, ничего, не беспокойтесь, Уиллард. Просто вы настоящий отец, а я — так, между прочим. — Уиллард, спроси, куда это он собрался? Обед готов. |