Онлайн книга «Дьявольский остров»
– Слышь, Харитоныч, бери два ведра и сходи на хоздвор. Попроси угля. Работать невозможно. – Хорошо-с. Харитоныч, сгорбленный мужик примерно сорока пяти лет, весь мокрый от пота и пара, вынырнул из серо-белой тучи с деревянным коромыслом на плечах, нацепил на него два пустых ведра и прошел возле Хомутаря. – Э, ты чего, с другой стороны обойти не мог? – набросился на него Силантий. – Да ты чего? – не понял мужик. – Чего-чего, вертишься перед носом с пустыми ведрами! – Да брось ты, Силантьюшка, здесь же не твоя деревня. И я тебе не баба, – загоготал Харитоныч, показывая свои желтые зубы. – Тьфу-тьфу-тьфу, – Хомутарь сплюнул три раза через левое плечо и постучал по дереву. – Ладно, я пошел, – Харитоныч скрылся в клубах пара. Через минуту скрипнула дверь, и в прачечной повеяло холодом. Хомутарь нагнулся над корытом, но холодный сквозняк, дувший в спину, заставил его распрямиться. – Макарий, посмотри там, кажись, этот раззява Харитоныч дверь за собой не закрыл! – крикнул он еще одному рабочему прачечной. – Ладно, – послышалось с противоположной стороны зала. В это время за спиной Хомутаря в облаке мелькнула тень, и, словно из пара, материализовалась темная фигура. Силантий инстинктивно почувствовал неладное, хотел было обернуться, но кто-то надел ему на голову оцинкованное ведро. И через мгновение Хомутарь вдруг оступился и с беззвучным стоном упал в корыто. Тихо плеснули мыльные волны. Примерно через полчаса в прачечную вошел Харитоныч, неся на коромысле два ведра, полных угля. – Эй, Силантий, я иду к тебе уже с полными ведрами… – загоготал мужик. Однако Хомутарь не ответил. Харитоныч подошел к корыту, где стирал Силантий, и в ужасе закричал: – Господи, Макарий, быстрее сюда! * * * Спустя несколько минут в прачечную на крики рабочих вбежали рыжебородый – помощник коменданта, и двое солдат с автоматами. Харитоныч и Макарий уже самостоятельно вытащили Силантия из корыта и аккуратно положили на пол. Увидев бездыханное распластанное тело, рыжебородый послал одного из охранников за фельдшером, второго – за Стайнкукером. Им надо было расспросить рабочих, что они видели и слышали. Макарий дрожал, как осина, он понимал, что именно на него может пасть подозрение об убийстве. Это был долговязый, под два метра парень, очень худой, со впалыми глазами из-за постоянного голода. Он чувствовал, что из-за недоедания день ото дня слабеет, его большой организм требовал много калорий. А пайку все урезали и урезали, а военнопленных в Финляндию все прибывало, и их прокорм ложился дополнительным бременем на экономику малой страны. Ради дополнительного куска хлеба Макарий согласился работать в прачечной, а тут на тебе, такое дело – смерть начальника. Первым в сопровождении солдата в прачечную быстрым шагом вошел Альберт Валерьянович. Он сразу же принялся осматривать Хомутаря. Задрал на нем мокрую одежду. – Что с ним? – вместе со Стайнкукером пришел и комендант. – Увы! Ему уже ничем нельзя помочь. У Силантия случился инфаркт миокарда, – сообщил Шпильковский. – А потом он упал в воду. Комиссар перевел, произнеся «инфаркт миокарда» по-русски. – Что это? – не понял рыжебородый. – Разрыв сердца, – по-простому объяснил Альберт Валерьянович. – Это что же, он чего-то испугался? – с подозрением глядя на рабочих, допытывался помощник коменданта. Он, почесывая свою рыжую бороду, подошел вплотную к Макарию, снизу вверх с недоверием заглянул тому в глаза. На парня было жалко смотреть. Он стоял весь бледный и растерянный. – Да ничего Силантий Хомутарь не испугался, – уверенно сказал Шпильковский. – Просто работа очень тяжелая. Человек весь мокрый. С жары, бывает, надо выходить на холод. Это ведет к простуде. Может, переносил ее на ногах. Кроме того, ему кошмары ночью снились. Несколько дней назад ночью он упал с верхнего яруса нар. – Кошмары? – поднял брови комендант. – Тревога и необъяснимый страх – первые признаки предынфарктного состояния. Условия работы здесь не ахти, и сами понимаете – неволя здоровью не помогает, – вздохнул Альберт Валерьянович. – Да-да, я вот за углем сходил, потный, мокрый, – заговорил Харитоныч. – Чуть высохнешь – и на мороз. А потом опять в эту баню… Я уже тоже чувствую, что простываю. – Подойдешь ко мне в бараке, – сказал ему военфельдшер. – А что вы видели? – спросил у рабочих комендант. – Я говорю, пришел с двумя полными ведрами угля, хочу их показать Силантию, глядь, а он… Присмотрелся – только ноги торчат из корыта. Потом смотрю, а его голова рядом с ведром в воде. И мыльные пузыри из носа… – С каким ведром? – нахмурился комендант. – Ну, с обыкновенным… Кажись, зачерпнуть воды ему надо было. Он нагнулся и упал. – Такое вполне может быть – нагнулся, начал полное ведро поднимать, и сердце схватило, – сказал Стайнкукер. – Так ты комиссар или доктор? – вмешался рыжебородый. – Он все правильно говорит. Резкий наклон, подъем – происходит перепад давления. У вас никогда не было такого? Если вы резко в бане или в ванной встаете, у вас темнеет в глазах. Рыжебородый задумался… – Бывает, – ответил за него комендант. – А ты что видел? – обратился он к Макарию. – Я-я… Н-ничего, – заикаясь, начал долговязый парень, – я там возле своей мойки стоял, – он показал рукой. – Везде пар… Черта лысого видать. Последнюю фразу Стайнкукер, конечно же, перевел нейтрально – «ничего невозможно увидеть». – Ладно. Поверим фельдшеру. Этого сегодня же похоронить, – приказал комендант своему рыжебородому помощнику. – А вы, господин Шпильковский, представите мне подробный отчет. Коменданту смерть военнопленного от несчастного случая, если можно так выразиться, была более выгодна, чем преднамеренное убийство – не нужно было писать рапорт начальству. А то сразу бы прислали комиссию, началось бы расследование. – И еще, – немного подумав, сказал комендант, – видите, какие здесь условия? Сами говорите – опасные для здоровья. Кроме того, меня беспокоит личная гигиена моих людей. А это все-таки относится к медицине. Прошу вас с сегодняшнего дня взять прачечную под свой контроль. – Значит, как я понимаю, вы назначаете меня начальником этого заведения? – уточнил военфельдшер. – Ну, еще бани и кухни. Будете у меня заместителем по санитарному надзору. Я давно думал об этом. – Слишком хлопотно… – засомневался Альберт Валерьянович. – Это приказ, – комендант дал понять, что может разговаривать резко. |