Онлайн книга «Куда уходят грешницы, или Гробница Наполеона»
|
– Тс-с-с… Инга приложила палец к губам, но Валентин, видимо, уловил посторонние звуки и поднял голову. Инга отпрянула. Потом с сожалением сказала: – Уходят. Кажется, на кухню. Жаль! – А дурная привычка подслушивать у тебя осталась, – с усмешкой заметил Грушин. – Все-таки ты плебейка! И на веки вечные ею останешься! – Значит, ты по-прежнему намерен меня оскорблять? – А почему я должен перемениться? Я отношусь к тебе так, как ты того заслуживаешь, говоря твоим же высоким слогом. Шлюха ты. Дурная привычка спать с женатыми мужчинами у тебя останется навсегда. И не надейся, что кто-нибудь из них на тебе женится. На шлюхах не женятся. – Жаль. Я хотела тебя предупредить. По-честному. – Ты? По-честному? – Грушин откровенно расхохотался. – Девочка, ты и честь – понятия несовместимые. Да ты вспомни, как… – Тс-с-с… Инга вновь приложила палец к губам. Из каминного зала выплыла Прасковья Федоровна, плотно прикрыла за собой двери и взглянула на пару с откровенным интересом. – Пардон, – кокетливо улыбнулась она и направилась к лестнице, ведущей наверх. Инга проводила ее странным взглядом и сквозь зубы процедила: – Вот еще, порядочная! Строит из себя… Ну чем она лучше меня, скажи? Живет со стриптизером, с мальчишкой, который моложе ее на семнадцать лет! – Он ее муж, – заметил Грушин. – И я слышу в твоем голосе зависть. – Завидовать? Ей? Еще чего! Подумаешь, Сид! Тоже мне – сокровище! Да помани я его пальчиком – побежит как миленький! – Ну и самомнение у тебя, – покачал головой Грушин. – А что? Разве нет? – с вызовом посмотрела на него Инга. – Разве ты устоял? – Да, но ты забыла, что было потом. – Потому что ты – маньяк! Псих ненормальный! – Псих, да еще ненормальный. Не многовато ли эпитетов? Давай, переходи к сути. Зачем ты меня вызвала в коридор? Инга вдруг напряженно прислушалась: – Грушин, ты ничего не слышишь? – Борисюк убивает Тему? – Глупые шутки! – А что? Он справится! Реутову надо поменьше жрать и заняться наконец спортом. Тебе с ним не противно ложиться в постель? – Не твое дело! – Ах, простите! – Даниил отвесил шутовской поклон. – Я забыл, что шлюхи не отличаются разборчивостью! – Во-первых, Грушин, извинись. – За что? – За свое поведение. – Ты пьяна. Я перед пьяными девками не извиняюсь. – Разве ты не видишь, что я изменилась? – Нет. Не заметил. Такая же дешевка, какой всегда была. А моя жена – сводня. Подсунула тебя Теме. – Ольга ничего не знала. Ни о нас с тобой, ни о том, что я могу… Словом… – О том, что ты спишь со всеми, кто тебе заплатит, не знала? Да, моя жена – святая простота! Где же ей было ума набраться? У репетиторов? На уроках французского? Из папиных рук – сразу в мои. Я был у нее первым мужчиной и, кажется, последним. Она мне даже ни разу не изменила. Дура! Хотя кто на нее польстится? – Грушин, Грушин, – покачала головой Инга. – Когда-нибудь тебе за все воздастся. И в третий раз приложила палец к губам. – Тс-с-с… Из каминного зала вышел Сид и посмотрел на них невидящим взглядом. Потом, слегка пошатываясь, прошел мимо и стал подниматься наверх, куда недавно ушла его жена. – Это проходной двор какой-то! – с отчаянием простонала Инга. – Слова не дают сказать! Пойдем наконец наверх! – Туда поднялись Сид и Прасковья. – Тогда вниз! – Там Борисюк с Темой. – В каминный зал. – Там Кира. – Такой огромный дом, и некуда пойти! – Здесь, на втором этаже, есть еще несколько комнат. Пойдем в спальню для гостей. Ее, кстати, приготовили для Темы. Заодно и освоишься. – Грушин, ты невыносим! Как же я тебя ненавижу! – простонала Инга… …В это время Сид поднялся на третий этаж. Теперь он прекрасно ориентировался здесь и знал, что находится за двумя белыми дверями: супружеские спальни. И смело толкнулся в третью. Да, это был санузел. Огромных размеров комната с биде, душевой кабиной и нишей, в которой находилась мраморная ванна овальной формы. Там, в нише, горел приглушенный свет. – Живут же буржуи! – покачал головой Сид. Его жена пока не могла позволить себе такой роскоши. Их коттедж был скромен. В огромном зеркале он увидел свое отражение и невольно поморщился: «Надо бы сходить за очками…» Потом крикнул: – Мать! Мать, ты где? Кричать было бессмысленно, потому что спрятаться здесь негде. Разве что за полупрозрачной занавеской, отделяющей нишу с овальной ванной от биде и душевой кабины. Но жены там не было, это Сид уже понял. Он с завистью огляделся. Повсюду огромные зеркала, потолок тоже зеркальный, с лампочками в форме лилий. А ванная-то из цельного камня, и не мрамор, а, похоже, оникс. Безумных денег стоит. Эх, ему бы так устроиться! Грушин-то не промах! У Прасковьи таких денег нет. Ванная комната в ее доме одна, сортиров, правда, парочка, но все не так, как у Грушиных. Не с размахом! И прислуги нет. Что Кира? Кира – печатная машинка. Приложение к Матери. Почти бесплатное. Нет, какая же дрянь! Наркоманка чертова! Сид невольно сжал кулаки. Потом вздохнул еще раз с откровенным сожалением, что не может себе такого позволить, и вышел в холл. Там он задержался. Где же она? Ему надо срочно переговорить с женой! – Эй, мать! – вновь негромко позвал Сид. Кричать отчего-то не хотелось. И тут он заметил, что дверь в спальню Грушина приоткрыта. Это его насторожило. Что у них тут, дом свиданий? Или мать тоже колется? Чего только не узнаешь! Сид решительно толкнулся в спальню хозяина. Прасковья Федоровна, стоящая перед зеркальным шкафом, от неожиданности вскрикнула. Потом облегченно перевела дух: – Господи, Сид! Это всего лишь ты… – Мать, ты чего здесь? – Сид нагнул голову, словно бык, увидевший красную тряпку. Его маленькие глазки налились кровью. – Зачем пришла? – Да так. Просто… Даня сейчас с Ингой. Я подумала: здесь нет никого. Зайду. – Зачем? – подозрительно спросил Сид. – Так. Интересно. Знаешь, Даня, он такой… Необычный, одним словом. И… В общем, красивый мужчина! – Сволочь он, – мрачно заметил Сид. – Мне хотелось узнать: как он живет? Чем? Ты посмотри вокруг! – Она повернулась к стене и принялась разглядывать черно-белые фотографии. – Я ни разу не была у него в спальне… Это же так… Романтично! Да! Романтично! Грушин, оказывается, поклоняется мертвым! |