Книга Ж… замечательных людей, страница 2 – Эльвира Барякина

Секретарша у Пола – прекрасная дева с таким бюстом, что печатать она может только вслепую. Блондинка по убеждению, настоящая женщина.

– Мистер Вардлоу, а сходите, пожалуйста, со мной в туалет.

– А сама – никак?

Выясняется, что Эммануэль (так зовут секретаршу) пролила в раковину бутылку жидкого мыла: пена вздыбилась до потолка и начала заваливаться на унитаз.

– Что делать-то? – ужасается Эммануэль. И так во всем: факсы у нее отправляются не

адресату, а за тумбочку, а диски копируются на ксероксе.

Я вспоминаю старую истину о том, что первоклассные руководители подбирают себе первоклассных сотрудников; а люди второго сорта предпочитают, чтобы их окружали люди третьего сорта.

– Зачем ты ее держишь? – спрашиваю я Пола. А он смеется.

– Эммануэль – высокий профессионал. Она как никто умеет общаться с прессой.

Журналисты – это бич адвокатских контор, работающих на Голливуд. Репортерам нужно писать про звезд, и они целыми днями названивают «Картеру и партнерам», чтобы выяснить, кто с кем, когда и почем. Функция Эммануэль – вежливо тупить в телефон:

– Да, мистер Вардлоу уехал. Я записала ваши координаты. Да, он их получил, но не перезвонил, потому что он мой почерк не разбирает.

При личных встречах она еще более эффективна. Завидев ее, репортеры впадают в столбняк: мужчины – от восхищения, женщины – от классовой ненависти.

«Картер и партнеры» работает по принципу «добрый полицейский – злой полицейский». Пол – добрый. А Картер проходит у журналистов под кличкой Бешеная Козявка. Ему, собственно, за злобность и платят – по 400 долларов в час. Доброта Пола стоит дешевле – всего 380 баксов.

Рабочий день. Звонок: клиент зашел в пляжный магазин и увидел свою статуэтку с башкой на пружинке. Если голову снять, то ею можно точить карандаши. Стружки падают в полое пространство черепной коробки.

– Кто это сделал?! – завопил клиент. Продавец отвел глаза в сторону.

– Китайцы.

– Засужу!!!

Картер пишет иск, Пол отпаивает звезду минералкой и рассказывает успокаивающие анекдоты.

И так целый день: то А. с кокаином поймают, то B. налоги не заплатит.

– И охота тебе нервы на них тратить? – спрашиваю я Пола.

Он только улыбается.

– Я всегда мечтал в цирке работать.

– Клоуном?

– Монтером страхующего оборудования. Приятно, когда от тебя зависит жизнь любимцев публики.

ЮНОСТЬ

12 января 2007 г.

Пол родился в Ираке в семье английского инженера, который помимо основной работы шпионил в пользу британского правительства. После иракской революции отца перевели в Нигерию, потом в Гану, так что Пол и его старший брат Эрни все детство колесили по Западной Африке. Только в 1964 году семейство Вардлоу перебралось в Англию – мальчикам нужно было получать образование.

Полу там не понравилось. В школе на него смотрели как на дикаря, когда он вытащил из ранца связку амулетов, подаренных черной няней:

– Это от удара копьем, это для отпугивания злых духов, а это для того, чтобы быть великим воином, не знающим соперников.

Увидев сушеные кости неизвестного происхождения, учительница чуть в обморок не грохнулась.

– Не трогай эту гадость! – завопила она и выкинула амулеты в мусор. – На них же бог весть какая инфекция может водиться!

Пола выставили перед классом.

– Суеверие, мальчик, это большой грех. Если ты хочешь чем-то отличиться перед своими товарищами, ты должен демонстрировать им отличные знания и примерную дисциплину.

На следующий день школу огласил дикий вопль. Учительница полезла в стол за карандашом и обнаружила там мохнатого паука размером с крысу.

Пол клялся, что он тут ни при чем – это все разгневанные духи, но ему мало кто верил.

Первые годы учебы дались ему особенно тяжело: из-за врожденной дислексии он научился читать только к третьему классу. При этом у Пола была феноменальная память на все, что не касалось букв.

– Странный мальчик, – говорил директор. – Теоретически он мог бы стать лучшим учеником школы, но он делает по пять ошибок в слове из четырех букв.

Природа где берет, там и дает. Пол настолько хорошо умел рассказывать, что старшеклассники звали его с собой подглядывать за женской раздевалкой. Его ставили к замочной скважине и велели описывать, что он видит. Один раз их застукал учитель физкультуры, но не только не отругал, но и остался послушать.

Пол решил, что ему суждено стать великим актером. Кто-то сказал, что он похож на Ричарда Беймера, [1] и, вырвавшись из колледжа, Пол отправился покорять Голливуд.

Штаты поразили и подавили его. Бывают страны-заводы, бывают страны-фермы. Америка была огромной лабораторией, в которой постоянно создавалось что-то новое. Пол влюбился с первого взгляда.

Однако Голливуду не требовался еще один Ричард Беймер, и Пол пошел озвучивать фильмы: чихать, сморкаться и давить задом скрипучую скамейку. Время от времени ему попадалась хал-турка – сниматься на обложки любовных романов. Я видела одну: Пол – в рубахе с кружевами – держал в объятьях томную блондинку.

– Они меня на табуретку поставили, – усмехался он. – Девушка была на голову выше.

Платили центы, жить приходилось в одной комнате с двумя собутыльниками. В конце концов Пол плюнул на все и записался в армию.

Несколько лет он самоотверженно боролся с коммунизмом и фиделькастризмом. Вернулся покрытый загаром и славой: в армии он спас друга от военного трибунала. Того обвинили в краже, которой он не совершал.

– Тебе не в солдаты, а в адвокаты надо, – пробурчал на прощание капитан. – Демобилизуешься – поступай в юридическую школу.

В глубине души Пол все еще считал себя «великим воином, не знающим соперников», поэтому сразу замахнулся на Гарвард. Экзаменационные оценки у него были на 10 процентов выше проходного балла. Однако приемная комиссия все равно отклонила его заявление. Гарвард специализировался на будущих конгрессменах, и его не интересовали лузеры-актеры.

Это был удар. С утра до вечера Пол подавал клюшки игрокам в гольф. Однажды ему пришлось работать с профессором психологии из Калифорнийского университета.

– Что-то ты, братец, невесел, – заметил тот.

Пол нахмурился.

– А чему радоваться? В актеры не взяли, в Гарвард не приняли. Рожей не подошел ни туда, ни сюда

– Не было этого, – подумав, сказал профессор.