Онлайн книга «Драматург»
— Кофе годится? — Конечно, как раз то, что доктор прописал. Ты присоединишься? — Если не возражаешь, я бы хотел поговорить. Я махнул рукой в сторону пустого стула. Он сел, налил кофе в обе чашки. Помимо своей воли я отреагировал на аромат кофе. Возможно, я выпью потом, поживу в предвкушении. Часовой подал голос: — Хочешь присоединиться к фонду? — Фонду? — Ага, за пять евро выбери день, когда Буш начнет бомбить Ирак. Пятое, пятнадцатое и двадцать пятое ноября уже заняты. Я подумал и изрек: — Двенадцатое ноября. Часовой сделал пометку в маленькой красной книжке и заметил: — У всех одинаковые шансы, это справедливо: все хотят принять участие. Я достал пятерку из бумажника и оставил ее на столе. Джефф вздохнул: — Ты про школьницу слышал? — Ту, на которую напали? Он кивнул. Теперь, когда у него была дочь, он стал особенно чувствительным к подобным темам. Но, как обычно, я поторопился и сделал неправильный вывод. Джефф сказал: — Я знаю одного парня, Пэта Янга, мы подружились… Я поднял руку, попросив его замолчать. По радио начали передавать в исполнении Джимми Нормана мою любимую песню Эммилу Харрис из альбома «Девушка и красная грязь» — «Бей в барабан медленно». Умереть можно. Джефф ждал, когда музыка смолкнет. Я спросил: — Что ты говорил? — Пэт — славный парень. Ему пришлось нелегко. В Бохерморе у них другой взгляд на трезвость. Они бросают пить и покупают мотоцикл. Не так, как в книгах пишут, но Пэту помогает. Мои глаза задержались на верхней полке. Виски, бренди, ини, мини… водка, шнапс… мини, мо… Текила, вот она работает здорово — быстро, жестко и эффективно. Я услышал слова Эммилу: «Хотел спросить тебя о войне» — и вернулся на землю. — К чему ты это все рассказываешь? Он удивился, заметно дернулся и сказал: — Его могут подставить. — За что? — За школьницу. Я помолчал, привел голову в порядок и поинтересовался: — Каким образом? Джефф провел пальцами по густым волосам и потер глубокие морщины на лбу. Когда они у него появились? Сказал: — Пэта видели поблизости… И девочка его знала. Я постарался вникнуть. Спросил: — Что ты этим хочешь сказать? Знала его… Как я должен это понимать? — Однажды она попросила у него денег на мороженое, и он не дал. Я не понял, в чем проблема, и сказал: — После анализа ДНК с него снимут все подозрения, большое дело. Джефф покачал головой: — Не думаю, что девочку действительно изнасиловали. На полицейских сильно давят, требуют результатов. Пэт им очень подходит. Я поднял руки, потому что слышал уже достаточно, и заметил: — Печальная история, но и такое дерьмо случается. Но Джефф не хотел сдаваться, после паузы он сказал: — Ну, знаешь, я надеялся, что с твоими связями ты сможешь поспрашивать, замолвить словечко. Я по-настоящему удивился. Джефф был не из тех, кто умоляет об одолжении, но вот он сидел напротив и о чем-то просил. К сожалению, не могу сказать, что я проявил милосердие, бросился на помощь своему другу. Нет. Я заявил: — Разве ты не тот парень, который постоянно морочил мне яйца, настаивая, чтобы я бросил всяческие расследования? Черт, ты ведь постоянно проявлял заботу о моем благополучии и трезвом образе жизни. Последние слова я сказал резким тоном и демонстративно отодвинул чашку с кофе в сторону. Джефф глубоко вздохнул и продолжил: — В городе ходят слухи о группе линчевателей, и я боюсь, что они нацелились на Пэта. Я изобразил на лице ухмылку, и он вздохнул, всем своим видом выражая разочарование. Он двинул стул назад, взял чашки и пожал плечами: — Забудь, что я просил. Я сразу же почувствовал себя скверно. Черт, я лишь хотел убедить друга в бесполезности своего вмешательства, а не отшить его. Я сделал еще одну попытку: — Черт, Джефф, да не расстраивайся ты. Я же не сказал, что не помогу. Разве я это говорил? По его лицу я ясно прочел, как сильно ему хочется послать меня подальше с моей помощью, но беспокойство за Пэта Янга пересилило его желание. Я видел эту борьбу и смятение в его глазах. Джефф расправил плечи: — Ладно, все, я буду глубоко благодарен… за все, что ты сможешь сделать. Я заставил его прыгать через обруч и пожалел об этом. Винил свое колено, винил священника, пристававшего ко мне, винил свое желание выпить, такое сильное, что хотелось завыть. Дело в том, что я веду себя паршиво значительно чаще, чем я готов признать. Поднявшись, я сказал, чтобы хоть немного разогнать тучи: — Я сразу же этим займусь. Джефф как-то странно на меня посмотрел: — Ты когда-нибудь слышал о Пикинерах? Я порылся в своих отрывочных знаниях истории Ирландии и отрапортовал: — 1798 год, восстание… Это было какое-то тайное общество? Он повернулся к бару: — Пикинеры, которых я имею в виду, не история. И ушел. Когда я шел через площадь, выглянуло солнце. Даже немного теплее стало. Я сел у фонтана и постарался осмыслить те данные, которые имелись в моем распоряжении. Вне сомнения, я страдал от избытка информации. Попробовал составить список приоритетов. Вот что получилось: торговец наркотиками его умершая сестра Синг еще одна умершая студентка еще одна книга? попытка изнасилования приятель Джеффа. Пьяницы, собравшиеся у бывших общественных туалетов, громко веселились. После скандалов с педофилами туалеты снесли и заменили металлическими будками, за вход в которые следовало платить. Один забулдыга отделился от группы и приблизился ко мне. У него были на удивление рыжие волосы, два зуба и теплое черное пальто. На шее на французский манер повязана косынка. Она придавала алкашу молодцеватый вид. Он одарил меня обворожительной улыбкой, всем видом демонстрируя дружелюбие, и сказал: — Добрый вам день, сэр. Английский акцент с примесью Тайнсайда. Возможно, дело было в солнце, но гнев, который я лелеял, испарился. Я произнес: — Как делишки? Пропойца пришел в восторг. По его глазам я видел, что он подсчитывает, сколько может стоить мне моя вежливость. Но я его опередил: |