Книга Лондон бульвар, страница 25 – Кен Бруен

— Для меня это большая честь.

Она протянула мне рукопись, как младенца, сказала:

— Мы свершим великие дела, Майкл.

У меня чуть не вырвалось, что меня зовут Митчелл, ну да ладно.

Когда я шел к лестнице, мимо меня наверх проскользнул Джордан. Молча.

Мы и словом не обмолвились, он на меня даже не взглянул.

У себя в комнате я открыл банку пива и попытался почитать труды Лилиан.

Это была какая-то тарабарщина. Я ни одной мысли не смог поймать. Бросил на кровать, сказал:

— Туфта.

Наверное, я поспал немного, потом зазвонил мобильник.

Черт, куда эта дрянь завалилась… нашел, ответил:

— Угу.

— Ты закончил?

— Что?

— Ты спал?!

— Лилиан. Нет, конечно, нет. Я был полностью поглощен, просто выпал из реальности.

Попытался понять, который может быть час, чтоб он сдох… три пятнадцать ночи… твою мать.

Лилиан потребовала:

— Огласи твой вердикт.

— Шедевр!

— А ты думал.

— Ну… вне всяких похвал.

— Может, я приду, почитаем вместе?

— Нет… нет… позволь мне еще побыть наедине с этим чудом.

— Спокойной ночи, mon chéri. [28]

— Точно.

Много в моей жизни было неприятностей, страха и беспокойств. Но перспектива увидеть ее игру на сцене повергала меня в смертельный ужас.

На следующее утро я пошел на кухню. Выпил немного кофе, съел тост. Что тут к чему — я уже разобрался. Пришел Джордан, говорит:

— Там несколько костюмов, которые вам понадобятся для поездок на машине.

— Они уже готовы?

Натужная улыбка и ответ:

— Мы пытаемся справляться с непредвиденными расходами.

Я предложил ему кофе. Нет, спасибо… Он был непреклонен, но и уходить не спешил. Я говорю:

— Вы слыхали что-нибудь про Бейли?

— Из театра?

Я удивился:

— Он что, на самом деле существует?

— Он три раза звонил мадам.

— И ты с ним говорил?

— Я всегда отвечаю на телефонные звонки.

Я принялся за второй тост, когда Джордан сказал:

— Что касается рукописи мадам, я надеюсь, вы не позволили себе критических высказываний.

В голосе металл. Я говорю:

— Без вопросов, приятель, я думаю, что это просто блестяще.

— Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы мадам расстраивалась.

— Не беспокойся.

— Мадам хотела бы знать, свободны ли вы вечером в среду.

— Свободен?

— Для бриджа.

— Черт, я в этом бридже ни хрена не понимаю.

Он издал долгий терпеливый вздох.

— Мы не предполагаем, что вы будете играть в бридж. Вы просто будете сопровождать мадам, когда ее друзья будут играть в бридж.

— Ну это без проблем.

Костюмы лежали на моей кровати. Все три:

черный

серый

синий.

Посмотрел на лейбл: «Джермин стрит». И полдюжины белых рубашек.

Я прошел в гараж. «Серебряный призрак», навощенный и отполированный, сиял. Рядом с машиной стоял Джордан. Я присвистнул в полном восхищении, сказал:

— Ты круто поработал, приятель.

— Благодарю вас.

— А где ты время нашел?

— Прошлой ночью, когда вы читали сценарий мадам.

— О-о!

— Я позвонил в офис мистера Бейли, мне подтвердили, что они встретятся с вами в театре «Олд Вик» в полдень.

Я пошел к себе наверх принять душ и произвести все приличествующие случаю процедуры. Для мадам надо быть в хорошей форме. В душевой я разделся.

— Что за черт?

Заметил следы укусов у себя на груди. Эта сука меня покусала. Так, Джордан, добавь к моему счету.

На шкафу валялись какие-то старые журналы. Вроде не порнуха.

Названия типа

«Джи Кью»

«Вэнити Фейр».

Как там у Кортни Лав:

«К черту эти гендерные проблемы, к черту этот сраный женский жизненный опыт. Вот, что делает Поли Харви».

Как бы мне суметь обо всем этом рассказать.

Как-то в тюряге я пересекся со стариканом, который круто отмотал пятнашку в Перу. После освобождения его депортировали, он потусовался неделю в Лондоне и сел еще на семь лет за ограбление.

Он сказал мне:

— Я люблю английские тюрьмы, они уютные.

— Ага, скажи это маргаритке, которого задушили.

Но он, не обращая на это внимания, снова и снова принимался рассказывать свою историю:

— Сначала тебя раздевают догола и забирают все шмотки. Потом суют башкой в ведро с холодной водой и прилаживают к яйцам электрические провода. Сан Хуан де Луриганчо — очень красиво называется, правда? Всем заправляют твои же сокамерники. Камеры продаются тюремной мафией. Повсюду дерьмо и москиты. Но хуже всего тишина. Тишина означает, что все банды вышли на войну.

Я тогда понял, почему у нас ему показалось уютно.

В дверь постучали — Джордан.

— Мадам готова.

Подогнал машину к главному входу. Она вышла через несколько минут. В белом льняном костюме, на голове «федора». [29] Лилиан выглядела… старой. Я открыл для нее дверь, обошел машину и уселся в водительское кресло.

Теперь я понял, почему люди, которые их водят, такие надменные. Чертова машина заставляет тебя смотреть на всех свысока. Пока мы медленно разворачивались и выезжали на главную дорогу, я спросил:

— Всё в порядке?

До конца поездки она так и не ответила. Да хрен с ней. Я весь сконцентрировался на процессе. Вот интересно, как потом водить что-нибудь другое? В смысле, если сядешь за руль раздолбанного «вольво», неужели еще подумаешь когда-нибудь: «Да, это круто»?

Тачка определенно привлекает внимание. Сначала восторг, потом удивление, а потом презрение. Каждый новичок норовит тебя подрезать, но обойти «Призрак» труднее, чем какую-нибудь японскую малолитражку. Я почти пришел к выводу, что было бы неплохо, если бы рядом сидел кто-нибудь с дробовиком.