Онлайн книга «Заколдованный участок»
|
– Я и радуюсь. А тебе с Михаилом печально придется. Это уж так бывает: одному всё, другому ничего. Закон жизни. А еще важно – правильный выбор сделать. Понимаешь? – Я уже сделала. Лидия остановилась, обернулась и сказала, не осуждая, а как бы даже сочувствуя: – Ты, Слава, какой-то просто неугомонный. Сколько лет прошло, у меня детей двое, муж, совсем другая жизнь. А ты всё будто надеешься. На два года успокоился – и пожалуйста, опять те же разговоры! – Я никогда не успокоюсь, – твердо ответил Прохоров. – Есть вещи, которые не исчезают, Лида. Идея фикс называется по-научному. – И какой у тебя фикс? От мужа и детей меня увести? – Зачем от детей? Детей принял бы. – Слушай, не смеши. Даже говорить об этом не хочу! – И не надо! – с неожиданной легкостью отказался Прохоров от продолжения разговора на эту тему. И спросил: – Михаил дома? – Дома. А зачем он тебе? – Извини, конечно, но такие веши хозяин решать должен. – Какие вещи? – Я насчет дома. А ты что подумала? – Ничего я не думаю. 10 – Ничего я не думаю и не предполагаю, – сказала Нина в ответ на вопрос Наташи о том, какими она мыслит и предполагает свои отношения с Нестеровым. – И отношений никаких нет. Давай учить дальше. Они лежали на одеяле, постеленном на траве, в саду. Рядом валялись учебники, стоял магнитофон. Нина включила его, женский голос начал произносить слова, а Нина и Наташа повторяли, отрабатывая произношение. – Ссэнкью. Ссэнкью. Не просто «с», а язык между зубов, вот так, – поправляла Нина Наташу. – «Ссс»... «Сссс»... – мучилась Наташа. – Вывихнуть можно. Тут подошел Нестеров. – Здравствуйте. – Здравствуйте. Зэ тейбл, – сказала Наташа. – Зэ тейбл. Здравствуйте, – сказала Нина. – А я попрощаться пришел. – До свидания. Нассинг. Нассинг, – сказала Наташа, повторяя за магнитофоном. – Насинг. До свидания, – сказала Нина. – Всего хорошего. – Счастливо. Ссан. Ссан, – сказала Наташа. – Всего хорошего. Сан, – сказала Нина. – А выступление будет или нет? – спросила Наташа. – Объявление висит. Нестеров, уходя, неопределенно махнул рукой. – Дура, догони! – прошептала Наташа. – Ты что, не поняла, он с серьезным разговором приходил! – Не хочу. То есть хочу. Не знаю. Отстань. Зэ боут. Зэ боут. – Сказала бы, я бы им занялась. Зэ боут. – Ну и займись. Райт. Райт. – Райт. Да нет, – сказала Наташа. – Это я тут с голодухи, а поступлю – в городе у меня большой выбор будет. Все-таки я молодая, красивая. Надо знать себе цену. Ес? – Ес. Нестеров выходил из сада по тропинке мимо нужника и услышал голос: – Эй! Эй! Откройте, а? Нестеров, увидев в дырке-окошке Володьку, удивился: – Сам, что ли, выйти не можешь? – Да случайно закрылся! Нестеров осмотрел бревно: – Похоже, не случайно. Закрыл кто-то. – Ну, отец по дури закрыл, ну и что? – Извини. Если отец, то я ничего не могу. – Да ты вообще ничего не можешь! Психиатр недоделанный! – заорал Володька. Нестерова это не обидело. Его вообще уже ничто не могло обидеть. Он пребывал в странном состоянии, похожем на отупение после долгого рабочего дня, хотя сегодня ничего особенного не делал. Проходя мимо дома Куропатовых, равнодушно посмотрел на машину Прохорова, которая стояла у забора. 11 Машина Прохорова стояла у забора, а сам он сидел в доме, не отказавшись от обеда, и уже полчаса вел разговор с Михаилом Куропатовым о продаже дома с участком. – Я не понимаю, в чем сомнения, Михаил? Вы же всё равно собирались продавать. Куропатов оглянулся на жену, но та стояла у плиты, отвернувшись. Похоже, она не собиралась участвовать в разговоре, хотя обычно бывало иначе. Пришлось рассуждать самому: – Мы только примеривались. А ты уже сразу деньги даешь. Прохоров с улыбкой воскликнул: – Так не беру же, а именно даю, ты радоваться должен! На винзаводе у тебя заработок маленький, я знаю, Лида в яслях работает за копейки тоже... – Уже не работает, – уточнил Куропатов. – Почему? – Детей никто не рожает, кому ясли нужны? – Ну, тем более. А в городе я тебе помогу, работу подыщу. Вот, например, при доме, где я живу, собственную котельную построили, место отличное. – Истопником, что ли? – Почему, техником! Между прочим, у нас там сейчас бывший кандидат наук сидит и радуется. Только мы его выгоним. Работает он именно как кандидат, слабосильно, а пьет, между прочим, как академик. А потом можно и получше что найти, если себя зарекомендуешь. Чего, Лида, ты молчишь? Тоже сомневаешься? – Какие уж сомнения, – негромко сказала Лидия. – Я теперь должна тебе быть благодарна по гроб жизни. – Ну, это не обязательно, – великодушно отказался Прохоров. – Было бы не обязательно, ты бы не пришел. Прохоров слегка обиделся: – Думаешь ты обо мне сроду неизвестно что! Куропатов всё-таки обратился к Лидии: – В самом деле, ты как? Сама говорила: детей в школу нормальную отдадим, тебе работа там есть, у тебя сестра в детсаду. А я, конечно, не в котельную, я себе и получше место найду. Я и электрик, и механик, и водитель, с руками оторвут. А? – Чего ты от меня ждешь? Ты хозяин, тебе думать. – Я советуюсь. – Не надо со мной советоваться! – раздраженно сказала Лидия. – Почему это? – не понимал Михаил. – Деньги большие... Вся жизнь на кону, можно сказать. – Догадался наконец! – одобрил Прохоров. – Ну, по рукам, значит? Или мало тебе? Скажи прямо – добавлю. Сколько? Так сказать, на бедность. Прохоров, ляпнув это, тут же понял, что ляпнул, поспешил, рано обрадовался. И тут же быстро добавил: – Шучу, конечно. Но было поздно. Куропатов наконец о чем-то догадался. И, глянув на жену, сказал: – Нет, Вячеслав. Извини. – Что нет? – Дом не продается. И деньги тут ни при чем. – Я не понял. Что значит – не продается? Вообще не продается? |