Онлайн книга «Участок»
|
Шаров не мог его понять: – Тебе деньги нужны? Я тебе лучше взаймы дам. – А отдавать когда? И с чего? Нет, ты все-таки лучше оформи... – Тут Хали-Гали замолчал, взялся за грудь и сел. – Ты чего? – забеспокоился Шаров. – Семен Миронович? Опять плохо? – Нормально. – Ты сиди, не вставай, я сейчас Вадика позову. – Не надо. Ну? Оформишь, что ли? – Да без проблем! Ты отдохни, посиди. – Некогда отдыхать. 12 Некогда было отдыхать старику: надо к омуту сходить, посмотреть, как там и что. Суриков, увидев его, обрадовался: – Ожил? А сом все сидит, зараза! Взрывали – не выплыл! – Может, оглоушило его насмерть? – предположил Хали-Гали. – Он тогда всплыть должен! – сказал Мурзин. Хали-Гали не согласился: – Умный какой. Он же на самой глуби, а там лед, межу прочим. То есть он холодный, сом-то, он там весь застыл. А все холодное – оно к низу тянется, а теплое наоборот. Ну, как в бане. На полке – жара, внизу ветерок. Вот он на льде и лежит теперь. Мурзин его идею принял наполовину: – Мощно рассуждаешь, старик! Но льда там нету! Хали-Гали, постояв немного, сказал Сурикову: – Василий, ты поработать не хочешь? Я заплачу. – Вот сома поймаем – пожалуйста! – А сейчас не можешь? – Нет, извини. Такое дело, сам понимаешь! – Да всего работы часа на два. – Нет, дед, потом! Ты, Саш, покороче делай! Он имел в виду шнур, который прицепил Мурзин к пакету со взрывчаткой. Хали-Гали ушел, а Мурзин, поджигая шнур, сказал: – Ладно. Сейчас прогорит – и брошу. Налей пока. Суриков налил ему и себе, они подняли стаканы. – Да! – сказал Мурзин. – Проблема будет одна: где такую сковородку найти, чтобы его зажарить? – Жарить его плохо. Его надо слегка проварить, а потом с луком, с морковью, с чесночком! – Суриков торопливо выпил, чтобы нейтрализовать набежавшую слюну. – Точно! – сказал Мурзин и тоже выпил. Но от каждых очередных ста граммов, как известно, мысли русского человека начинают течь в новом направлении. Иногда – в противоположном. И Мурзин, выпив, спросил Сурикова: – Постой. Так мы его что – сожрать хотим? – Ты сам только что сказал. – Я? Нет! Я что имел в виду? Я имел в виду: сделать чучело и сдать в музей. И пусть табличку повесят: выловлен возле Анисовки тогда-то, авторы – Александр Мурзин и Василий Суриков. То есть мы. – А если его в клочки разорвет? – спросил Суриков. – Проблема, – задумался Мурзин. И опять выпил. И опять его мысль повернула в другую сторону. – Слушай, а зачем мы вообще это делаем? Вот ты. Ты живешь, так? – Так, – кивнул Суриков. – Живешь, как хочешь, так? – Ну, не совсем, как хочу... – Нет, но по-своему! – Ясно, что не по-чужому! – сказал Суриков, крутя головой и пытаясь понять, откуда наносит дымом. – О том и речь! – воскликнул Мурзин. – А представь: кто-то сверху сидит, ножки свесил, держит взрывчатку и говорит: тебе не жить, Вася! С какой стати он за тебя решает? С какой стати мы решаем за сома? Выпустить – и пусть живет, как ему нравится! Суриков, широко открыв глаза, долго смотрел на Мурзина. И сказал: – Саша... – Ну? – Я давно хотел тебе сказать... – Ну? – Ты – человек! – с уважением сказал Суриков и ткнул пальцем. В глазах его было выражение восторга, доходящее до ужаса. Так его понял Мурзин, и застеснялся, и начал разливать, чтобы снять лишний пафос. Но Суриков не его имел в виду. Он тыкал пальцем в пакет, где была взрывчатка, и хотел сказать, что шнур уже догорает, но от страха онемел. Поэтому он просто толкнул Мурзина в плечо и указал дрожащей рукой. Тот повернул голову, тоже ужаснулся и прыгнул в сторону, в яму, крикнув: «Ложись!» Однако не все успели отреагировать и залечь, и была бы беда, но Кравцов, спускавшийся к омуту, увидел и сразу понял масштаб опасности. Одним прыжком он достиг взрывчатки, схватил ее и бросил в омут. Раздался сильный взрыв, вода поднялась и опала, волны побежали кругом, плещась о берег. Кравцов поднялся, намереваясь сказать Мурзину и Сурикову, что он о них думает, но тут Куропатов, бесстрашно нырнувший в омут сразу после взрыва, выскочил из воды и закричал: – Есть! Я его нащупал! Сома! 13 Нащупал Куропатов сома или не нащупал, мы узнаем чуть позже, а пока посмотрим, что там делает Хали-Гали. Хали-Гали, получив от Андрея Ильича авансом деньги за дом, купил ботинки и костюм, пришел домой, сложил все бережно и взялся мастерить себе гроб, благо доски в сарае были. Работу плотника он знал хорошо и сладил короб за какие-то два часа, осталось только крышку сделать. Но для начала Хали-Гали забрался в гроб, чтобы проверить, впору ли. Лег, поерзал, сложил руки. Ничего, годится. Было уютно, пахло струганным деревом, над головой плыло тихое голубое небо с небольшими белыми облачками. Хали-Гали разморило после работы, он задремал. А через некоторое время по Анисовке промчался на мотоцикле Геша с криком: – Хали-Гали помер! Хали-Гали помер! Этот крик услышали в саду своего дома Людмила и Виталий Ступины. У них в последнее время завелась привычка: Людмила, лежа на раскладушке, читает хорошую книгу, а Виталий, качаясь в гамаке, слушает. – «Село Уклеево, – читала Людмила страшного писателя Чехова, – лежало в овраге, так что с шоссе и со станции железной дороги были видны только колокольни...» В это время и промчался мимо их дома Геша. – Неужели правда? Жалко старика, – сказала Людмила. – Посмотреть пойти? – предложил Виталий. – Боязно как-то. Потом, ладно? – Ну, потом. А люди сбегались к дому Хали-Гали. И вот стоят. Старик лежит в гробу. Глаза закрыты. Кто-то всхлипнул. Вадик протолкался, подошел, взял руку, чтобы пощупать пульс. – Чего такое? – очнулся Хали-Гали. Увидел людей и все понял. И смутился. – Я еще не помер. Помираю, конечно, но не сейчас еще... Кто вам сказал-то? Андрей Ильич обернулся, ища глазами Гешу. – Ты чего болтаешь, дурачок? – А чего? – оправдывался Геша. – Я еду, смотрю: гроб стоит, Хали-Гали лежит. Думал – помер! – Не Хали-Гали, а Семен Миронович, – поправил Андрей Ильич. – Семен Миронович, может, в больницу тебя? |