Онлайн книга «Участок»
|
Само собой, теперь, когда порыв остался во вчерашнем дне, рассказывать об этом Андрею Ильичу было неловко. Он, похоже, сам удивлялся, как это его угораздило. – И когда это было? – спросил Лев Ильич. – Я же говорю: поздно. Там никого не было уже. – Получается, вы были последним? – У Терепаева появилась в голосе подозрительная официальность. – Получается... – Ну, Илья Сергеевич, ты не торопись! Еще ничего не доказано! – предостерег Лев Ильич Терепаева. – Мы еще со Ступиным не говорили! И Хали-Гали не допросили, и Гешу-мотоциклиста. – А вон он как раз! – услышал Андрей Ильич звук Гешиного мотоцикла. 15 Услышав звук Гешиного мотоцикла, Андрей Ильич высунулся в окно и махнул рукой, чтобы тот подъехал и вошел в администрацию. Геша явился. – Рассказывай, – тут же приступил к допросу Терепаев. – Ночью видел кого у мастерских? – Видел! – охотно сообщил Геша. – Кого? – Савичева. Все переглянулись. – Когда? – Ночью, про ночь же спрашиваете. У меня как раз мотоцикл забарахлил, я в сторонке с ним ковыряюсь, смотрю – Савичев идет. Посвистывает. – К воротам? – уточнил Терепаев. – Зачем? На воротах замок. Там с другой стороны целый кусок забора отогнулся, пролезть любому легко. – Ты-то откуда знаешь? – спросил Лев Ильич. – Ха! – удивился вопросу Геша. – А кто не знает? – И Ступин знает, само собой? – намекнул Терепаев. – Не обязательно. Он начальство, а начальству всего знать не положено! – веселился Геша. – Ладно, умник! – строго сказал Терепаев. – Ты не скалься, а говори дальше, кого еще видел? Ступина видел? – Видел! – Вот! Когда? – Днем еще. – Тебя про ночь спрашивают! – А-а-а... Нет, ночью не видел. – А Савичев, значит, в дыру залез? – Не знаю. Шел в ту сторону, но, может, и мимо шел. Терепаев отпустил Гешу, приказав: – Найди старика этого, Хали-Гали, и пусть он сюда придет! – Да я уже здесь! – послышался голос. 16 – Да я уже здесь! – послышался голос, и в открытом окне показался Хали-Гали. – А где был? – спросил Терепаев. – Да тут и был. Сидел у стеночки, тут тенек, прохладно. – То есть ты слышал весь процесс следствия! – обвинил Терепаев. – Слышал, – не смутился Хали-Гали. – Но я же не знал, что это следствие! Если бы я знал, я бы ушел. Я думал, просто вопросы задаете. – Когда я задаю вопросы, это и есть следствие! – разъяснил Терепаев. – Тебя тоже сейчас буду допрашивать, и ты обязан отвечать честно! – Пожалуйста! – Да ты зайди сюда, через окно, что ли, буду спрашивать? – А почему нет? И мне тут прохладно, и тебе все видно и слышно. Терепаева такое неуважение к протокольному мероприятию задело, и он настоял, чтобы Хали-Гали вошел в администрацию. Тот не упирался, вошел. И тут же сознался, что Микишин поздно вечером должен был пойти в мастерские, чтобы отлить грузила. Но неизвестно, ходил ли. – А теперь куда-то поехал сено косить. – Так. Что получается? – Терепаев начал загибать пальцы. – Савичев возвращался в мастерские. Микишин мог вернуться. Вы, Андрей Ильич, получается, там тоже были. Это мы так совсем запутаемся! А нас интересует что? Нас интересует в первую очередь Ступин! Нас интересует, был ли он там ночью! – Почему? – спросил Андрей Ильич. Терепаев посмотрел на него с недоумением: что, дескать, за вопрос? И открыл уже рот, чтобы объяснить. Но так с приоткрытым ртом и остался: он и сам уже успел забыть, почему именно Ступин интересует его в первую очередь. Лев Ильич поспешил напомнить: – Даже если Ступин не был последним, он вполне мог заложить что-нибудь такое, чтобы загорелось, но не сразу. Потому что у него самые веские причины. – Точно! – с облегчением вспомнил Терепаев. – Я же говорю: пора с ним строго побеседовать! 17 Строго побеседовать со Ступиным было трудно: он уже шел прочь от села. Некоторое время назад он, повозившись с мотором юлюкинского «Москвича», дернул наугад бензопровод, тот отскочил, Виталий увидел деревянную затычку, вынул ее, повертел в пальцах. Она была вырезана недавно. – Надо же! – сказал Юлюкин. – И как она туда попала? – Да я вот тоже думаю... – посмотрел на него Виталий. Юлюкин отвел глаза: – Кто же это мог? Ребятишки, что ли, баловались? – Чьи? – Да мало ли. Я просто живу, ворот не запираю... – Ладно. На попутной уеду, – сказал Виталий. – Или автобуса дождусь. – Вытер руки и пошел со двора. Тем временем Вадик рассказывал Кравцову то, что узнал от Хали-Гали. Кравцова это почему-то не поразило. – Ну, мог Микишин зайти. А мог и не зайти. Ты лучше скажи, как там Терепаев, Ступина еще не арестовал? – Нет пока. – Это хорошо. Время работает на нас. Но одновременно и против нас, – туманно выразился Кравцов. – А самого Ступина ты не видел? – Видел, – сказал наблюдательный Вадик. – Он к дороге пошел. – К дороге? Это плохо... – Конечно. Он уедет, а ему нельзя. – То-то и оно. Ты давай иди, анализируй, что нашел. Есть следы какие-нибудь? – Провода оплавленные. Я, кстати, хотел... – После, Вадик, после. Говоришь, к дороге Виталий пошел? – К дороге. – Ну, значит, и мне к дороге. 18 И Кравцов пошел к дороге. Там на обочине сидел Виталий. Кравцов знал, что перед ним две задачи. Первая: вернуть Виталия. Вторая: объяснить Виталию, что Людмила ему верна и что она его любит. Собственно говоря, вторая задача смыкается с первой: если Виталий поймет, что Людмила ни при чем, у него нет причины уезжать. Ведь не из-за обиды же на то, что его подозре– вают, он принял такое решение. Обида – всего лишь повод. При этом Кравцов понимал: нельзя уверять, будто ничего не было. Виталия это не убедит. Так люди устроены: им надо, чтобы кто-то оказался виноват. Иначе получится, что они сами виноваты, обвиняя невиновных. Кому же это понравится? И Кравцов принял решение взять вину на себя. |