Онлайн книга «Приключения майора Звягина»
|
– Слушай, – неловко признался он. – Ничего не получилось… – Что не получилось? (Опять!..) Негде остановиться? Или – поезд отменили, путь взорвали? – она полыхнула злым прищуром. – Да нет, – вздохнул он. – Просто они не поехали. Там личные отношения… короче, разладилось. Извини… Он вытащил из кошелька билеты: – Надо пойти сдать. Или прямо продать в очереди… Один билет у них схватили сразу, потом еще два. Ларик взглянул на два, оставшиеся в руке, на часы поверх расписания: – Четыре минуты осталось. А может – рванем? А? Честно говоря, я уже настроился. Она молниеносно прикинула время до вагона – и не отказала себе в наслаждении сыграть теперь на его нервах небольшой ритмический танец. – Что-то скучно без компании… Да и не успеем уже. – Да, разве что галопом, – согласился он легко. Она взглянула невинно: – Слушай – а почему ты с сумкой? Раз все распалось? – Так я ж прямо с работы, – удивился он. – С утра все с собой взял, иначе не успеть. На часах оставалась минута с половинкой. – Вообще-то мы старые друзья, – неторопливо проговорила она, следя за реакцией на слово «друзья». – Вот и я подумал, – спокойно согласился он, хватая протянутую ему сумку. Запыхавшись, они вскочили в последний вагон при негодующем вопле проводницы. Их кресла были лицом по ходу движения. Оледеневший Ленинград со стуком выпускал путешественников из своего каменного лона. Ларик извлек из сумки бутылочку с коньяком и четыре мандарина. – За благополучный проскок! – приветствовал он. – А то не по-джентльменски получилось бы – пригласить девушку, а потом отказаться. – За джентльменов, – ответила она. Стало тепло: он действительно хотел поехать с ней, а не блефовал. Еще посмотрим, Катенька, чего стоят твои прожекты! А ночевать – вдвоем?.. Отмахнулась от этой мысли: э, разве не спали они в одной комнате. Но мысль посвечивала запретным, тем самым; она не спрашивала ничего. Запасливый Ларик разложил Конан-Дойля и Сименона, – не читалось: болтали, смотрели в окно. В Нарве он добежал до буфета, принес в свертке горячие пирожки и бутерброды, Валя налила кофе из термоса. – Слушай – как мы хорошо едем! Потом он раскрыл коробку со «скрэбл», каковая игра по-русски получила официальное название «эрудит»: играли в слова… Летящий пейзаж затягивало темью, электричество задрожало в стеклах, вагон постепенно пустел. Над перроном горела латиницей надпись «Tallinn», звучала непривычная чужая речь, и Валя почувствовала дух заграницы. – Нам теперь куда? – Может, погуляем немного сначала? – Конечно! А сумки не тяжелые? – Да ну, одна на плече, вторая в руке. Пошли… За подземным переходом углубились в витую булыжную улочку. Древняя стена в подсветке прожекторов вздымалась над заснеженным парком. Экспрессивные афиши с непонятными надписями пестрели под фонарем длинной вереницей. Крохотные проулки отделялись от улицы; свежевыпеченной горячей сдобой пахнуло из низких воротец. Улочка трудолюбиво взобралась на взгорбок и распалась между теснящихся углов на рукава; по лесенкам и подворотням Валя и Ларик спустились на игрушечную площадь: трубач на шпиле ратуши пронзал вишнево-черное небо, лепившиеся друг к Другу пряничные домики светились стрельчатыми окнами. Прозрачные серые хлопья плыли на фоне луны, яркой и четкой, как на японских гравюрах. – Красиво-о… – протянула Валя. – Дарю, – простер руку Ларик. – Не жалеешь, что увидела? – Пока нет! Он изучил карманный план города, повел ее за повороты вниз, за перекрестком светилась модерная башня отеля «Виру». – Нам на сороковой автобус. Езды десять минут. Автобус вывернул в конце концов на современную безлико-коробочную улицу. Они куда-то свернули за магазином, обошли крохотный парк и углубились меж двух рядов двухэтажных строеньиц, перед которыми росли елки и рдели в редком свете окошек гроздья рябин. – Ты здесь когда-нибудь уже был? – Впервые в жизни. Просто строители хорошо ориентируются в городской местности. Сверил номер на домике с записанным, взял ее под руку и ввел в подъезд. Не поднялись по лестнице, но спустились на несколько ступенек вниз и оказались перед обычной дверью, ведущей в полуподвал. Валя предполагала, что мастерская будет на чердаке, в мансарде; жаль… но тут тоже неплохо… – А он дома? – спросила она про художника. – Хм. Посмотрим, – ответил Ларик и вытащил из-под кнопки звонка записку: «Уехал до понедельника. Ключ под ковриком. Прошу быть как дома». Нагнулся и из-под половичка извлек ключ. Замок щелкнул. Ларик протянул руку и повернул выключатель: – Прошу входить! * * * Мастерская промерзла. Не раздеваясь, быстро осмотрелись. Крохотная прихожая переходила в кухню, скошенную и безоконную: электроплитка, старенький холодильник, посуда на полке, в углу – поленница вкусно пахнущих березовых дров. – А зачем дрова? Для камина? – Здесь парового нет. Видела трубы на крышах? Она не представляла себе, что где-то сейчас, кроме таежной глуши, люди могут обходиться без центрального отопления. Это внесло романтическую струю: они будут обогреваться живым огнем! Собственно, камин правильнее было бы назвать очагом: грубая печь с отверстым широким зевом, но это выглядело еще стариннее и привлекательнее. Рядом с камином висело растресканное зеркало в старинной раме, а за рамой белела записка: «Ребята, пользуйтесь свободно всем, что есть – кроме красок. Белье на диване чистое, второй тюфяк в шкафу. Счастливо отдохнуть!» – Очаг еще теплый!.. – Ой, он что, специально для нас топил? В комнате с низким окошком под потолком стены полнились картинами: кривая бутылка с воткнутой хризантемой, косо развевающийся черный плащ с рыжим шарфом, женщина из цветных треугольников; на дряхлом письменном столе – тюбики, разбавители, кисти. – А он здесь живет? – Нет, в нормальной квартире. А у отца хутор, он там часто работает. Ларик раскопал в фанерном шкафу складной столик, накрыл куском ткани, поставил свечу в медном шандале с подоконника: – Перезимуем? Радость маленькой девочки: хотелось запрыгать, хотелось чмокнуть его в щеку. Дрова затрещали в очаге. Зашкворчала сковорода на плитке; в холодильнике нашлась снедь и полбутылки водки. |