Онлайн книга «О, счастливица!»
– Кому ты это рассказываешь? – У нас для тебя другие темы, Том. Кроум потер глаза. Он подумал об Аляске, о медведях, взбивающих радуги брызг на реке. И услышал, как Синклер говорит: – Есть тут одни курсы для холостяков в местном колледже. «Холостяки в девяностых». По-моему, то что надо. Кроум оцепенел от презрения. – Я пока не холостяк. И, если верить моему адвокату, еще какое-то время холостяком не буду. – Несущественная деталь. Обойдешь как-нибудь этот вопрос, Том. Ты живешь один, вот что главное. – Да. Я живу один. – Почему бы тебе не побывать на этих уроках? На этой неделе они шьют – может выйти очень мило, Том. Разумеется, от первого лица. – Шитье для холостяков? – Именно, – ответил Синклер. Кроум вздохнул про себя. Снова «мило». Синклер знал, как Кроум относился к тому, что мило. Он скорее займется некрологами. Он скорее будет рассказывать о погоде, мать ее. Он скорее позволит забить себе в ноздри железнодорожные костыли. Синклер с необоснованным оптимизмом дожидался от Кроума ответа. Который гласил: – Я тебе звякну с дороги. – Нет, Том, извини. – Синклер обмяк. – Говоришь, я отстранен от этой статьи? – Говорю, что сейчас нет никакой статьи. Пока у нас не будет отчета полиции или заявления этой Фортунс, нам нечего печатать, кроме слухов. Говорит как настоящий охотник за новостями, подумал Кроум. Ну просто вылитый Бен Брэдли [12] . – Дай мне неделю, – повторил он. – Не могу. – Синклер суетился, приводил в порядок стопку розовых бумажек с телефонными сообщениями у себя на столе. – Я бы с радостью, но не могу. Том Кроум зевнул: – Тогда, полагаю, мне придется уволиться. Синклер остолбенел. – Это не смешно. – Хоть в чем-то мы единодушны. Кроум непринужденно отдал честь, потом неспешно вышел за дверь. Дома он обнаружил, что кто-то высадил все окна из крупнокалиберного оружия. На дверь была прикноплена записка от Кэти: «Извини, Том, это я виновата». К ее приезду час спустя он уже вымел почти все стекло. Она поднялась по ступенькам и вручила ему чек на 500 долларов. – Мне так стыдно, честно. – Это все из-за того, что я не позвонил? – Ну типа. Кроум предполагал, что больше разъярится из-за выбитых окон, но, поразмыслив, счел это своего рода личной вехой: впервые сексуальные отношения привели к крупному страховому иску. Интересно, думал Кроум, неужели я наконец вступил в преисподнюю романтики белой швали. – Давай, заходи, – сказал он. – Нет, Томми, мы не можем здесь оставаться. Это небезопасно. – Но тут такой замечательный бриз, нет? – Следуй за мной. – Она развернулась и порысила к своей машине – чертовски хорошая скорость для человека в сандалиях. На шоссе она дважды чуть не потеряла его машину в потоке. Они оказались у мексиканского ресторана рядом с третьесортной площадкой для гольфа. Кэти заняла укромное место в угловой кабинке. Кроум заказал обоим пиво и фахитас. Она сказала: – Я должна тебе объяснить. – Дай угадаю навскидку: ты сказала Арту. – Да, Том. – Могу я узнать, зачем? – Я расстроилась, потому что ты не позвонил, как обещал. А потом грусть превратилась в вину – я лежала в постели рядом с этим человеком, моим мужем, и скрывала ужасную тайну. – Но Арт же годами трахает своих секретарш. – Это другое дело, – сказала Кэти. – Очевидно, да. – К тому же две лжи не дают одну правду. Кроум отступил – в вопросах вины он был профи. – Какой у Арта ствол? – спросил он. – О, он это не сам сделал. Он попросил помощника. – Вышибить мои окна? – Мне очень жаль, – снова сказала Кэти. Принесли пиво. Кроум пил, а Кэти объясняла, что ее муж, судья, на деле оказался ревнивым маньяком. – К моему немалому удивлению, – добавила она. – Не могу поверить, что он заплатил своему служащему за налет на мой дом. – Нет же, он не платил. Это было бы преступление – Арт очень, очень осторожен, когда дело касается закона. Молодой человек сделал это в качестве одолжения – ну, более или менее. Чтобы лишние очки у босса заработать, как мне кажется. – Хочешь знать, что мне кажется? – Том, я в воскресенье всю ночь не могла заснуть. Мне нужно было признаться Арту. – И, не сомневаюсь, он тоже немедленно признался. – Он признается, – сказала Кэти. – А тем временем тебе, возможно, захочется залечь на дно. По-моему, он хочет, чтобы тебя убили. Принесли фахитас, и Кроум налег на еду. Кэти отметила, как спокойно он воспринял новости. Кроум согласился – он был исключительно невозмутим. Уход из газеты вселил в него странное беспечное спокойствие. – Что именно ты сказала Арту? Мне просто любопытно. – Все, – ответила Кэти. – Все подробности. В этом суть настоящей исповеди. – Понятно. – В общем, я встала где-то в три часа ночи и составила полный список, начиная с первого раза. В твоей машине. Кроум потянулся за тортильей. – То есть… – Минет, да. И каждый раз после. Даже когда я не кончала. – И ты внесла все это в список. Все подробности? – Он взял еще лепешку и зачерпнул ею сальсу. – Вчера утром я первым делом отдала ему этот список, перед тем как он ушел на работу. И, Том, мне сразу стало лучше. – Я очень рад. Кроум пытался вспомнить, сколько раз они с Кэти занимались любовью за те две недели, что были знакомы, представить, как этот подсчет выглядит на бумаге. Кроуму представлялась таблица итогов игры крошечным шрифтом «агат», как на страницах спортивной хроники. |