Онлайн книга «О, счастливица!»
– Не знаю. Штука? – Пары клея всегда делали Пухла щедрым. Бод Геззер произнес: – Никак шутишь? Тысяча долларов – сущая ерунда по сравнению с 28 миллионами, но все равно многовато для недоумка. К тому же Бод все еще подозревал Фингала в потенциальной утечке информации. А вдруг мальчишка тайно работает на «Черный прилив»? А вдруг эти дикие шалости со стрельбой были специально и на самом деле он использовал оружие, чтобы подать знак неграм? У Бода не было доказательств, но сомнения изводили его, как чесотка. Он сказал: – А если так: тысяча баксов за вычетом стоимости новой задней боковины для моего пикапа? С учетом тех дыр, что он прострелил. – По-мойму, справедливо. Скажем ему, что получит свои деньги, как только мы получим свои, – заявил Пухл. – Если будет держать язык за зубами. Решено было первым делом с утра сообщить Фингалу об увольнении. Пухл отвезет его на моторке до Приморского шоссе, где тот сможет поймать тачку до Хомстеда и вернуться к своей машине. – А я тем временем нам еще пива надыбаю, – заключил Пухл. – И сигарет. И льда. – И соуса «A1» для моей яичницы. Бод Геззер сказал: – Я лучше список составлю. – Валяй, составь. Пухл извлек продуктовый пакет с тюбиком корабельного клея. Выдавил влажную загогулину и предложил Боду приложиться – тот отказался. Пухл зарылся лицом в пакет и начал неистово вдыхать испарения. – Полегче там, – сказал Бод. Пухл закашлялся. На глазе у него была резиновая нашлепка, а из руки торчала гниющая крабовая клешня, но он все равно чувствовал себя охуительно! Его нисколечко не волновал «Черный прилив» или Трех-бля-стороннее соглашение, нет, сэээр. Никто не найдет их здесь, на этом далеком острове, даже хитрющие негры. И удолбаться сегодня вечером было в самый раз – ведь они с Бодом белые, свободные, хорошо вооруженные и что лучше всего – они м-мил-лионеры, черт возьми! – Прикинь, а! – хрипло ликовал Пухл. Бод не стал напоминать, что лотерейная выручка должна пойти исключительно на формирование отряда. Для этой беседы найдется время получше. – Малышка Эмбер, – ворковал Пухл. – Ты б видел ее лицо, когда я ей про деньги сказал. Сразу ни с того ни с сего захотела завтра прогуляться по лесу, чтоб только я и она. – Бля! – опешил Бод. Он должен был это предусмотреть! – Так что? Ты ей сказал? – Только что я четырнадцать миллионов баксов стою. И надо сказать, это ее мнение обо мне поменяло. То же самое сделала бы ванна, подумал Бод. – Как она на меня посмотрела, – мечтательно продолжал Пухл, – будто мяч для гольфа из садового шланга могла бы высосать. – Ты с ней поосторожнее болтай, ясно? Пухл, икнув, сунул бумажный пакет ему в лицо. – Выкинь это дерьмо! – взорвался Бод. – И слушай сюда: девка хороша, но всему свое время и место. Сейчас мы сражаемся за сердце и душу Америки! Пухл зашипел, будто спустившая покрышка. – Хилтон-Хед [40] , – эйфорически проскрежетал он. – Что? – Хочу купить нам с Эмбер кооперативный домик в Хилтон-Хед. Это ж тоже остров, а наш по сравнению с ним – полный отстой. – Ты серьезно? Но потом, когда Пухл отключился, Бод Геззер поймал себя на том, что его греет фантазия напарника. Прогуливаться по солнечному каролинскому пляжу с полуобнаженной девочкой «Ухарей» под руку – намного привлекательнее, чем делить холодный бетонный дот с толпой волосатых белых мужиков в Айдахо. Бод поневоле размышлял, как относилась бы к нему Эмбер, узнай она, что он тоже вот-вот станет большой шишкой. Когда Джолейн проснулась, Том Кроум созерцал дробовик у себя на коленях. Лишь тогда она поняла, что крики ей не приснились. – Что ты там видишь? – тихо спросила она. – Милый, не забывай о предохранителе. – Он на предохранителе. – Кроум покосился на ствол, чего-то выжидая. – Слышала выстрелы? – Сколько? – Пять или шесть. Как из автомата. Джолейн подумала – а вдруг гопники застрелили официантку? Или может, они уложили друг друга, сражаясь за официантку. Если, конечно, не официантка порешила их всех. Только не это, пока я не верну свой билет, подумала Джолейн. – Слушай! – сказал Том. Плечи его напряглись, палец лег на курок Джолейн тоже услышала – по лесу кто-то бежал. – Стоп, оно маленькое. – Она коснулась локтя Тома. – Не стреляй. Хруст приблизился, метнулся в сторону. Кроум пошел на шум с «ремингтоном» наперевес. Движение прекратилось за старым платаном. Джолейн схватила фонарик и выбралась из-под импровизированного одеяла. – Не застрели меня ненароком. Я с ночью почти одного цвета. Разве ее остановишь? Том опустил ружье и смотрел, как она осторожно подкралась к дереву. Ее встретили загадочные пронзительные крики, перешедшие в низкий рык. Том покрылся гусиной кожей. Он услышал, как Джолейн говорит: – А теперь успокойся, будь умницей. – Словно разговаривала с ребенком. Она вернулась, держа на руках небольшого енота. На груди трикотажной рубашки расплывалось пятно крови – переднюю лапу зверька задело пулей. – Уроды! – в сердцах бросила Джолейн. Включив фонарик, показала Тому, что случилось. Когда она прикоснулась к еноту, тот зарычал и оскалил зубы. Кроум подумал, что зверь достаточно вооружен, чтобы перегрызть ему горло. – Джолейн… – Принеси аптечку, пожалуйста. Она купила дешевый набор первой помощи в гастрономе перед прокатом моторки. – Смотри, укусит, – заметил Том. – Нас обоих укусит. – Она просто напугана, только и всего. Она утихомирится. – Она? – Будь добр, найди бинты. Они обрабатывали лапу енота почти до рассвета. Их обоих укусили. Джолейн просияла, когда зверек, злобно ворча, кинулся прочь. Том, перевязывая прокушенный палец, буркнул: – А если у нее бешенство? – Тогда найдем кого-нибудь и загрызем, – ответила Джолейн. – Есть у меня на примете подходящие ребята. Они попытались снова развести огонь, но дождь зарядил еще сильнее, чем прежде, хоть и не такой холодный. Торопливо спрятавшись под лодочным навесом, они постарались укрыть от влаги еду и патроны. Вскоре ливень прекратился, влажная сине-серая темнота неба начала светлеть. Джолейн легла и выполнила две сотни своих упражнений, а Том держал ее лодыжки. Восточный край неба порозовел и зазолотился в преддверье солнца. Они перекусили кукурузными чипсами и батончиками гранолы – все было соленое. С рассветом они переправили «Китобоя» из-под мангров на открытую отмель – облегчили себе путь к отступлению. В лагере собрали все необходимое и двинулись на другой конец острова. |