Онлайн книга «О, счастливица!»
Двадцать два
Выйдя из самолета, Мэри Андреа Финли Кроум подумала, что ошиблась аэропортом. Ни фотографов из новостей, ни вспышек телевидения, ни репортеров. Ее приветствовал лишь оживленный, рано поседевший мужчина с резкими чертами лица. Он представился ответственным редактором «Реджистера». Мэри Андреа спросила: – Где все остальные? – Кто? – Журналисты. Я ожидала толпу. – Считайте меня толпой из одного человека, – ответил ответственный редактор. Он подхватил ее сумку. Мэри Андреа последовала за ним к машине. – Мы едем в редакцию? – Верно. – Там будет пресса? – Мэри Андреа капризно вертела в руках четки. – Миссис Кроум, мы и есть пресса. – Вы понимаете, о чем я. Телевидение… Ответственный редактор объяснил Мэри Андреа, что интерес к трагической гибели ее мужа оказался несколько менее напряженным, чем ожидалось. – Не понимаю. Журналиста сжигают до каких-то клочков… – Кому вы об этом рассказываете? Ответственный редактор вел, превышая скорость, держа на руле одну руку. Другой он раздраженно тыкал в настройку радио, переключаясь между станциями с классической музыкой. Мэри Андреа хотелось, чтобы он уже выбрал наконец что-нибудь одно. – Но я же знаю, это попало в газеты, – упорствовала она. – До самой Монтаны. – О да. И даже на телевидение, – сказал редактор. – Вкратце. – И что было? – Я бы описал реакцию общественности, – ответил он, – как умеренное, но мимолетное любопытство. Мэри Андреа оказалась в тупике. Ее охватило уныние – которое могло быть принято за настоящее горе теми, кто не знал о ее актерской биографии. – Не принимайте на свой счет, – посоветовал ответственный редактор. – Это оказалось унизительным испытанием для всех нас. – Но они должны были сделать Тома героем! – протестовала она. Редактор объяснил, что работа газетного журналиста больше не имеет такого статуса, как во времена Уотергейта. Девяностые обернулись бумом интервью со знаменитостями, упадком серьезных исследовательских репортажей и намеренным «смягчением продукции» издателями. В результате, сказал он, теперь ежедневные газеты редко вызывают волнение среди своей аудитории, и люди обращают на них все меньше и меньше внимания. – Так что смерть вашего мужа никакой шумихи не вызвала. Мэри Андреа мрачно уставилась в окно машины. Если бы Том работал на «Нью-Йорк Таймс» или «Вашингтон Пост», была бы вам эта чертова шумиха. – Он трудился над чем-то серьезным? – с надеждой спросила она. – Вовсе нет. В этом и кроется часть проблемы – обычный очерк, только и всего. – О чем? – Об одной женщине, которая выиграла в лотерею. – И за это его взорвали? – Полиция настроена скептически. И, как я уже сказал, отчасти в этом наша проблема. Тома вовсе не обязательно убили из-за его служебных обязанностей. Это могло быть ограбление, могло быть… что-то более личное. Мэри Андреа кисло покосилась на него: – Только не говорите мне, что он путался с чьей-то женой. – Всего лишь слухи, миссис Кроум. Но, боюсь, их хватило, чтобы отпугнуть Теда Коппела [41] . – Вот дерьмо, – в сердцах сказала Мэри Андреа. Она готова была прополоскать горло электролитом, лишь бы попасть на «Найтлайн». – Мы из кожи вон лезли, – продолжал ответственный редактор, – но они хотели, чтобы это было заказное убийство или месть кокаинового барона. И расстроились, узнав, что Том был простым очеркистом. А после слухов об адюльтере, понятно, перестали отвечать на наши звонки. Мэри Андреа тяжело прислонилась к двери. Ее будто занесло в дурной сон. Пресса в немалой степени утратила интерес к убийству Тома Кроума, то есть серьезно снизилось внимание к покинутой им вдове – и, с горечью подумала Мэри Андреа, зря потрачены деньги на авиабилет. Хуже того, она окажется в унизительном положении, если роковой «таинственный пожар» приведет к ревнивому мужу вместо мстительного наркобарона. Будь ты проклят, Том, подумала она. На кону-то моя карьера. – Что с отелем? – спросила она угрюмо. – Заказали вам номер для некурящих, как вы и просили. – Теперь ответственный редактор жевал зубочистку. – И конечно, спортзал с тренажером «СтейрМастер»? – Без спортзала. Без «СтейрМастера». Извините. – Ну просто прекрасно. – Это «ХоДжо» [42] , миссис Кроум. Мы всех размещаем в «ХоДжо». После мрачного десятиминутного молчания Мэри Андреа объявила, что передумала – она хочет немедленно вернуться в аэропорт. Она слишком убита горем, чтобы появиться в газете и принять писательскую награду, которую получил Том. – Как там она у вас называется – «Эмилио»? – Амелия, – ответил редактор. – И штука достаточно серьезная. Том – первый журналист, получивший ее посмертно. Это бы много значило, окажись вы там вместо него. Мэри Андреа фыркнула: – Много значило для кого? – Для меня. Для нашей команды. Для его коллег. – Редактор покатал зубочистку языком. – И возможно, для вашего будущего. – Ну конечно! Вы мне только что сказали, что… – У нас назначена пресс-конференция. Мэри Андреа Финли Кроум пронзила его взглядом: – Настоящая пресс-конференция? – Будут ребята с телевидения, если вы это хотели спросить. – Откуда вам знать точно? – Потому что сюжет – верняк. – Верняк? – Ерунда. Человеческий интерес, – объяснил ответственный редактор. – Никто не хочет вникать в подробности убийства, но все с восторгом уделят двадцать секунд хорошенькой молодой вдове, получающей почетный диплом за убиенного мужа. – Понимаю. – И я окажусь попросту неоткровенным, – добавил редактор, – если не признаю, что моей газете тоже пригодится огласка. Премия серьезная, а мы и так нечасто выигрываем. – Телевидение – вы имеете в виду сети? – Ну, партнеры, да. «Си-би-эс», «Эй-би-си» и «Фокс». |