Книга Сонька. Продолжение легенды, страница 41 – Виктор Мережко

Та обреченно усмехнулась, согласно кивнула.

— Конечно, мы пойдем в театр и посмотрим на русскую приму.

— Прекрасно! — ударил в толстые ладони Василий Николаевич и предупредил на ушко француженку: — Но на этот раз я буду с женой.

— Буду рада с ней познакомиться, — склонила голову та.

В оперетте давали «Летучую мышь» Штрауса.

Зал был не просто переполнен, но являл собой собрание самой модной, самой изысканной, едва ли не самой светской публики. Дамы блистали нарядами и украшениями, мужчины, в черных фраках и белоснежных сорочках, держались излишне торжественно и чопорно. Большинство из присутствующих знали друг друга, поэтому, рассаживаясь по местам, раскланивались, улыбались, пожимали руки.

Жена полицмейстера, как и следовало ожидать, была длинная, тощая, с крупными зубами и маленькой головкой, венчавшей длинную морщинистую шею.

Директор театра Гаврила Емельянович собственной персоной присутствовал при вхождении публики в зал. Приветствовал знакомых улыбкой или рукопожатием, раскланивался, иногда велел билетершам помочь кому-то из гостей разобраться с местами.

Сам полицмейстер поздоровался с директором, был излишне суетлив, рассаживал женщин по своему усмотрению, в результате чего оказался между супругой и Сонькой. Михелина и Анастасия сидели рядом, и княжна не выпускала из своих ладошек руку «кузины».

Василий Николаевич оглянулся, приподнялся, поздоровался с почтенным генералом, сидевшим сзади, представил:

— Сестра покойного князя Брянского, госпожа Матильда.

Сонька оглянулась, достойно склонила голову, приветствуя генерала и его супругу.

— Примите наши искренние соболезнования, мадам, — произнес генерал по-русски.

— Она из Франции, — объяснил полицмейстер. — Ни бельмеса по-русски.

— Немного бельмеса по-русски я знаю, — неожиданно ответила на русском воровка. — Только с большим акцентом.

Полицмейстер расхохотался, ударил в ладоши, легонько толкнул хмурую жену.

— Вот те раз!.. А я ломаю язык!.. — И повернулся к Соньке: — Вы замечательно изъясняетесь на нашем.

— Благодарю.

Пошел занавес, зал потонул в аплодисментах, свет постепенно погас.

Василий Николаевич нащупал руку Соньки, крепко сжал. Она деликатно убрала ее. Сидевшая рядом с ней Михелина заметила движение полицмейстера, заговорщицки улыбнулась матери.

Сцена озарила зал декорацией, костюмами, музыкой, и публика снова зашлась аплодисментами.

— Сейчас ты ее увидишь, — прошептала Анастасия Михелине.

— Кого?

— Мадемуазель Бессмертную… Я в нее влюблена!

«Кузина» благодарно кивнула, еще больше напряглась, направила все свое внимание на сцену.

Зал принимал происходящее на сцене легко и с воодушевлением.

Все ждали Таббу.

И когда она появилась — уверенная в себе, в дивном костюме, улыбающаяся и сияющая, — зал буквально вздрогнул от оваций.

Сонька аплодировала дочери спокойно и несколько отстраненно. Михелина смотрела на Таббу полуобморочными глазами, не аплодировала, и неожиданно по ее щеке поползла слеза.

Анастасия заглянула ей в глаза, шепотом спросила:

— Как?

— Браво… — тихо ответила та.

— Я ее люблю.

Спектакль закончился, публика неторопливо покидала места, двигаясь в сторону выхода. Полицмейстер пробивался вперед, защищая мощным телом дам, и радостно смотрел на Соньку, улыбаясь.

— Ну, как вам наша прима?

— Отлично, — ответила по-русски та.

— А я о чем говорил?! — Василий Николаевич повернулся к жене, радостно сообщил: — Даже француженку прошибло нашей Бессмертной! — и громко заявил: — Сейчас идем за кулисы, мадемуазель ждет нас.

— Нет-нет, — подняла руки Сонька. — Это ни к чему… Мы устали и хотим отдохнуть!

— Но я обо всем договорился! — возмутился полицмейстер. — Нас ждут!

— Нет, — стояла на своем Сонька. — Возможно, в следующий раз. А сейчас в отель… Мари, ты согласна со мной?

— Как скажешь, мамочка.

— Я прошу вас, — вмешалась Анастасия. — Просто умоляю. Мне так хочется посмотреть на мадемуазель вблизи. Окажите мне такую любезность, мадам.

— Ребенок просит, — развел руками Василий Николаевич. — Ну вы просто железная дама!

— Хорошо, — сдалась Сонька. — Будем считать, что я согласилась.

Их провели тесными и слабоосвещенными кулисами, сзади топтались двое полицейских, неся огромную корзину цветов. Мимо проносились артисты в костюмах и без, шныряли какие-то люди, неся охапки костюмов, разбирали декорации рабочие.

Позади полицмейстера и компании скромно топтался артист Изюмов в сценическом костюме.

Наконец компания вышла в длинный коридор, их провели до гримерки Таббы, и полицмейстер, взволнованно оглянувшись на свой «выводок», постучал в дверь.

— Войдите, — раздался голос.

Михелина инстинктивно вцепилась в руку матери, та с пониманием улыбнулась ей, и в это время Василий Николаевич толкнул дверь.

— Па-азвольте?

Табба, похоже, ждала гостей, поэтому была в сценическом костюме. Она поднялась навстречу.

— Пожалуйста, заходите.

Грим-уборная была небольшая, несколько тесноватая, заваленная костюмами и цветами, поэтому прибывшие с трудом разместились, и в первых рядах оказались Михелина и Анастасия.

В открытых дверях промелькнуло лицо Изюмова.

— Я не на фронте, мадемуазель! — глуповато выкрикнул он. — Меня оставили в театре-с!

Прима с презрением отвернулась от него, перевела взгляд на поклонников.

Жена полицмейстера стояла рядом с Сонькой, и лицо ее, кроме сонного неудовольствия, ничего более не выражало.

Корзину с цветами полицейским удалось водрузить так, чтобы она не мешала, и прима пошла вдоль стоявших, по очереди подавая каждому руку и не снимая улыбки с лица.

— Очень приятно… Милости прошу… Очень приятно… — заученно повторяла она.

— Прелестная мадемуазель Табба, — пророкотал полицмейстер. — Желая избежать вашего неудовольствия столь шумным визитом, считаю необходимым объяснить следующее…

Табба стояла напротив пришедших, устало и равнодушно оглядывая их. Неожиданно что-то привлекло ее в Михелине, в ее взгляде, она даже сощурила глаза, но тут же отвела их.

— …Несколько дней назад наш город потрясла тяжелая весть, — продолжал полицмейстер. — Ушел из жизни один из самых достойных людей России, князь Брянский…

Михелина не сводила с сестры глаз, смотрела спокойно и как бы изучая, чем снова привлекла ее внимание. Когда их взгляды столкнулись, она медленно опустила глаза.