Книга Седьмая чаша, страница 91 – К. Дж. Сэнсом

— Вот именно, — уклончиво ответил Харснет.

Тоби сокрушенно покачал головой, и все же я не чувствовал в нем искренней привязанности к хозяину.

— Значит, он нашел девушку в публичном доме, — констатировал я.

Тоби развел руками.

— Я думаю, он частенько туда захаживал. Забавно: после того как хозяин привел сюда Абигайль, я думал, что он будет счастлив, однако он лишь более ревностно ополчался на греховность. Наверное, совесть мучила. Церковники — это вообще чудной народ, доложу я вам. Я-то сам регулярно посещаю службы, как велит король.

— А как же мальчик? Ведь он знал о девице?

— Да, но я приказал ему держать рот на замке, пригрозив тем, что вышвырну его на улицу. Он бы не посмел болтать. Он сирота и, окажись на улице, там бы и подох. Хозяин позаботился о том, чтобы как следует спрятать девицу. Если бы о ней пронюхали церковные старосты, он бы лишился сана.

— У нас есть все основания полагать, что убийца знал о присутствии здесь девушки, — сказал я.

Тоби встревоженно выпрямился на стуле.

— Уверяю вас, сэр, я никому ничего…

— Кто еще мог знать о ней? — перебил слугу Харснет. — Кто бывал в доме?

— Если у преподобного случались какие-то деловые встречи, они проходили в церкви, а в дом, кроме меня, никто не входил. Даже уборку я выполнял сам. Когда мне нужно было отлучиться, я велел Тимоти, если кто-то придет, говорить посетителям, чтобы они заглянули позже. Он парень сообразительный и схватывает все на лету.

Харснет поднялся со стула.

— Вы пойдете со мной, Уайт. Ночь вы проведете в Башне лоллардов и, возможно, вспомните что-то еще. Джейкоб! — окликнул Харснет, и в кухню вошел один из стражников.

Тоби со страхом уставился на него.

— Я не сделал ничего плохого! — воскликнул он.

— В таком случае вам нечего бояться, — отозвался Харснет, а стражник поднял старика на ноги.

Я тоже встал и проговорил:

— Мне, пожалуй, стоит расспросить мальчика.

— Хорошая мысль, — кивнул коронер.

Я вышел во двор перед домом. Огонек свечи, мерцавший через открытую дверь конюшни, помог мне добраться до нее кратчайшим путем. Мальчик сидел на перевернутом ведре возле соломенного тюфяка, прислонившись к боку большой серой кобылы, и гладил животное. Услышав мои шаги, он поднял чумазое испуганное лицо с дорожками от слез. Я испытал то же, что чувствовал всегда, встречая одинокого, страдающего ребенка.

— Тебя зовут Тимоти? — спросил я.

— Да, сэр, — еле слышно прошептал мальчик. — Сэр Тоби сказал, что хозяин умер. Его убил нехороший человек?

— Боюсь, что так.

— А что будет с мастером Тоби?

— Он пойдет с коронером. Я хотел бы задать тебе несколько вопросов.

— Да, сэр.

Я говорил мягко, и Тимоти немного расслабился, но страх пока не оставил его. В этом не было ничего удивительного. Что еще может испытывать маленький мальчик, когда посреди ночи в дом вламывается шайка незнакомцев?

— Ты знаешь про Абигайль? Женщину, которая здесь живет? — задал я вопрос.

Мальчик не ответил.

— Тебе велели никому не рассказывать про нее? Но это уже не важно.

— Тоби сказал, что хозяин побьет меня, если я даже произнесу ее имя. Один раз он и вправду стукнул меня — за то, что я выругался. Но я никому ничего не рассказывал. Абигайль была добра ко мне, хотя Тоби и твердил, что она великая грешница. А что теперь будет с Абби, сэр? Она не пострадает?

«Пострадает, да еще как, если Харснет не добьется от нее того, чего хочет», — подумалось мне.

Сделав глубокий вдох, я спросил:

— Ты точно никому не рассказывал про нее? Не бойся, тебя не накажут. Только скажи правду.

— Нет, сэр, честное слово! Могу поклясться на Библии, если хотите. Я никому ни слова не сказал. Мне нравилось, что Абби здесь жила. Она была доброй и иногда даже давала мне монетки, разрешала приходить и греться у очага, если хозяина и Тоби не было дома. Она говорила, что знает, каково это, когда тебе голодно и холодно.

Глаза мальчика снова наполнились слезами. Я понял, что он не видел доброго отношения ни от Ярингтона, ни от слуги. Только от шлюхи. И мне показалось, что, придавленный страхом, Тимоти что-то скрывает. Но если я скажу об этом Харснету, мальчика вместе с остальными сволокут в тюрьму архиепископа. Мне это было не по душе. Нет, я не обреку ребенка на подобную участь.

От дома послышался голос Харснета:

— Мастер Шардлейк!

Мальчик подпрыгнул от неожиданности и страха.

— Я должен идти, Тимоти, — сказал я. — Но завтра я непременно зайду, чтобы повидаться с тобой. Теперь, когда твоего хозяина не стало, ты ведь останешься без места? Тоби сказал, что у тебя нет семьи.

— Верно, сэр. Мне придется просить милостыню.

— Что ж, я попытаюсь подыскать для тебя что-нибудь, обещаю. Завтра я снова приду, и мы с тобой поговорим, ладно? Запри конюшню и ложись спать.

— Я сказал вам правду, сэр. Я никому не рассказывал про Абигайль.

— Я тебе верю.

— А констебли поймали человека, который убил хозяина?

— Еще нет, но обязательно поймают.

Я вышел из конюшни, остановился и досадливо прикусил губу. А что, если он сбежит? Нет, не сбежит, тем более что я пообещал ему найти другое место. Ему явно что-то известно, и это будет легче вытянуть из него, когда он оправится от первого потрясения.

— Мастер Шардлейк! — снова позвал меня Харснет, уже более нетерпеливо.

— Иду! — откликнулся я, продолжая с горечью думать о несчастном ребенке.

Я догнал Харснета и Барака, которые успели спуститься вниз по улице и стояли, глядя на церковь.

— И откуда только он пронюхал про шлюху Ярингтона? — вздохнул Харснет. — Я допрошу девчонку и этого слугу так, что им мало не покажется, но вряд ли они знают что-то еще. А что с мальчишкой?

— Он никому не рассказывал про Абигайль. Я сказал, что зайду завтра, когда он успокоится. Бедняга останется без места и крова над головой. Я обещал подыскать ему какую-нибудь работу.

Коронер с любопытством посмотрел на меня.

— Где?

— Пока не знаю.

— Надеюсь, вам это удастся, иначе из него вырастет еще один нищий, который будет голодать на улицах и пугать добрых людей. — Он покачал головой. — Как бы мне хотелось, чтобы им помогли и привели их к Господу!

От недавнего гнева Харснета не осталось и следа.

— Мой друг Роджер незадолго до смерти начал собирать пожертвования среди адвокатов, чтобы создать больницу для бедных.