Книга Клоунада, страница 27 – Уолтер Саттертуэйт

— Да, — согласилась она, — так оно и было. В конце концов человек, естественно, решал, что он либо святой, либо экзальтированный дурак. А может, просто прикидывается.

— А вы как решили?

— Я ничего не решила. До сих пор. — Она улыбнулась. — Правда, сейчас я склонна думать, что святым он уж точно не был. Хотя, несмотря ни на что, он так и остался для меня загадкой, каким был всегда.

— Что вы делали в отеле «Великобритания» в тот день, когда он умер?

Госпожа Нортон слегка сдвинула брови, но не нахмурилась.

— А вы, как видно, хорошо информированы.

— Роза Форсайт сказала, что вы ей позвонили.

Теперь она нахмурилась.

— Я же просила ее не упоминать мое имя, — сказала она. И слегка качнула головой. — А, ладно, — продолжала она, — какой с Розы спрос, в одно ухо влетело, из другого вылетело.

— Почему вам хотелось сохранить это в тайне?

Госпожа Нортон глотнула чаю.

— Если вы хотя бы вскользь знакомы с моей биографией… — Она улыбнулась. — А вы, я вижу, знакомы. Тогда вы, конечно, поймете, почему я стараюсь, чтобы мое имя не упоминалось в газетах.

Я кивнул.

— Конечно, понимаю. Так что же случилось в тот день?

— Я должна была встретиться с Ричардом в три часа. Там же, в отеле.

— Вы и раньше там встречались?

— Нет. — Она улыбнулась. — Наша эскапада, единственная в своем роде, случилась здесь. — Она кивнула на дверь, в которую выходила и через которую возвращалась несколько минут назад. — Точнее, там.

Вольно или невольно, упоминая, однако, о спальне как о месте встречи с Форсайтом, она придала самой встрече определенное значение, которого у нее раньше не было. Не нужно было иметь большое воображение, чтобы догадаться, что кровать, скорее всего, и поныне там.

Госпожа Нортон сказала:

— Я пошла в отель, чтобы поговорить о моей книге, одной из тех, что Ричард собирался издать.

— Очередной детектив?

— На сей раз сборник стихов. — Она показала на две книги, лежавшие на диване. — Эти, думаю, совсем не дурны для такого рода чтива. По-моему, они неплохо написаны и увлекательны. И, в сущности, вполне годились для чтения. Для развлекательного чтения. Хитроумная интрига, не без юмора. Но мне хотелось сделать что-то более серьезное. Ричард прочел мои стихи и считал, что сборник будет хорошо расходиться. Мы бы напечатали его без указания авторства или под моим псевдонимом — меня это устраивало.

— Почему же без авторства?

— Большинство стихов в сборнике… — она улыбнулась, — давайте скажем так: большинство из них совсем не похожи на другие мои книги. Моих «читателей», — госпожа Нортон саркастически подчеркнула это слово, — они бы, мягко говоря, озадачили.

— Значит, Форсайт пригласил вас в отель, чтобы поговорить о вашей книге?

— Да, вернее, чтобы просмотреть последнюю подборку стихов.

— И вы должны были там быть в три часа.

— Да.

— Интересно, — заметил я.

— Почему?

— Форсайт умер около трех.

— Да, знаю. Я была там, когда раздался выстрел.

Я тоже глотнул чаю. Как человек воспитанный.

— В номере? — спросил я.

— Нет, в холле. Я как раз подходила к двери, когда послышался выстрел.

— И что дальше?

— Ну, я сразу поняла, в чем дело.

— В чем же?

— Ричард застрелился.

— Как вы догадались?

— Все, кто хоть немного был знаком с Ричардом, знали: он буквально одержим мыслью о самоубийстве. Кстати, он и мне предлагал составить ему в этом компанию.

— Просто так взял и предложил? Как пойти прогуляться?

Госпожа Нортон улыбнулась.

— Нет, не так прозаично, разумеется. В его устах это звучало — во всяком случае, ему так хотелось — весьма благородно и эффектно.

— И когда это было?

— За неделю до его смерти.

— Он говорил, почему хочет покончить с собой?

— Ричард решил, пришло время, — именно так он и сказал.

— А другой причины не было?

— Вероятно, ему все осточертело. Он уже все перепробовал, везде побывал. Похоже, его уже ничем нельзя было удивить.

— Но разве это увязывается с его умением жить сегодняшним днем?

— Полагаю, что жить сегодняшним днем — штука довольно утомительная… Так или иначе, услышав выстрел, я подумала, что он в конце концов решился на этот шаг. Застрелился.

— Но ведь вы слышали лишь какой-то выстрел, в каком-то номере отели. Только и всего. И вовсе не обязательно, что это Ричард стрелял в себя.

— Да-да, понимаю. Но в ту секунду я догадалась, что произошло.

— Угу. И что вы сделали дальше?

— Постучала в дверь. Никто не ответил. Я подергала ручку. Дверь была заперта. Я вернулась к лифту, спустилась вниз и ушла из отеля.

— А потом вы вернулись, — сказал я. — Несомненно, вернулись. Иначе как бы вы узнали, что та женщина, фон Штубен, тоже мертва.

— Да, вернулась. Какое-то время я бродила по улицам, бесцельно, просто так. Словно в тумане. И тут мне пришло в голову, как вы говорите, что всякое могло случиться. Что-то необычное. Может, грабитель залез. Может, несчастный случай. Или Ричард попытался застрелиться, но неудачно, и он сейчас лежит там и умирает. Я позвонила другу. Знакомому полицейскому.

— Кому именно? — спросил я.

Госпожа Нортон посмотрела на меня поверх чашки.

— Вы вряд ли его знаете.

— И вряд ли узнаю, если вы не скажете.

— Простите, но, по-моему, вам совсем не обязательно это знать.

— Как бы то ни было, — сказал я, — а знать мне нужно все.

Она вежливо улыбнулась.

— Давайте предположим на минутку, что я не хочу вам говорить.

Я улыбнулся. Вежливо.

— Давайте предположим на минутку, что я пойду и выложу газетчикам все, что вы мне рассказали.

Некоторое время госпожа Нортон смотрела на меня без всякого выражения. Наконец она сказала:

— И вы на это способны?

Я пожал плечами.

— Это часть моей работы, госпожа Нортон.

— Вы же знаете, есть ответственность за клевету?

— Да. А еще я знаю, вам придется доказать, что это клевета. Притом в суде.

Она улыбнулась. Ехидно.

— А я-то думала, мы с вами понимаем друг друга.