Онлайн книга «Крутая дамочка, или Нежнее, чем польская панна»
|
Марго слегка приобняла ее за плечи. Аля смущенно улыбнулась и спросила, указывая на обручальное кольцо: – Что это? – Сдается мне, что уже ничего… А впрочем, мы поговорим позже, идем, покажу тебе вашу комнату. О, а вот и Нуцико, познакомься, это Аля. Высокая стройная женщина, назвать которую старухой ни у кого не повернулся бы язык, некрасивая, но с удивительно добрым лицом, произнесла прокуренным голосом: – Здравствуйте, дорогая! Ваша дочка – красавица, она очень похожа на Этери в юности. – А где Элико? – спросила Марго. – В кухне. Пирожки достает из духовки. Маргоша, к тебе заходила Зоя Васильевна, я сказала, что ты будешь к вечеру. – Спасибо, Нуца. – Идите, идите в дом, а я еще тут покурю. – Кто это? – шепнула Аля, войдя в дом. – Нуцико и Эличка сестры моей мамы. Когда в Тбилиси воцарился Гамсахурдия, я их вывезла в Москву. Нуца археолог, а Эличка детский врач. Ты их полюбишь, они такие… Комната на втором этаже, отведенная Але с Таськой, была большая, уютная, с огромным окном, выходящим в сад. Таська и Тошка уже потрошили чемоданы. – Так я и знала! – всплеснула руками Марго. – Ты навезла банок! С ума сошла… – Ну мне хотелось хоть чем-то… Тут грибы, я сама мариновала, тут малина с черемухой протертые, а тут настоящий башкирский мед. Девчонки, отнесите на кухню! – Тетя Аля, а черемуху, ее разве едят? – Вот напеку вам шанежек, попробуешь! – Слушай, Аля, они, кажется, сдружились с первого взгляда. – Похоже на то, у меня, честно говоря, камень с души свалился… – У меня тоже, – улыбнулась Марго. – Я побаивалась – кто знает, две девчонки в таком возрасте…
А эта Тошка клевая, простая совсем, не выдрючивается… а бабульки просто чудо, что одна, что другая… Интересно все как… – Мам, а можно Тася возьмет твой велик и мы покатаемся? – спросила Тошка после обеда. – А куда это вы собрались? – Хочу угостить Тасю мороженым в кафе. – Тошенька, в морозилке полно мороженого, – засмеялась Эличка. – Из морозильника неинтересно. А в кафе кайф! – Да пусть едут, только осторожно на дороге. Возьми деньги, угости Тасю, но смотрите не обожритесь! Девочки с веселыми воплями понеслись в сарай за велосипедами. – Ты, может, хочешь отдохнуть? – предложила Марго. – Нет, я совсем не устала, Маргоша, можно я спрошу? – Конечно. Ты, наверное, хочешь узнать о наследстве? – Ну, вообще-то я хотела спросить, сколько тебе лет, но раз ты заговорила… – Сколько мне лет? Сорок два, а что? – Ты выглядишь потрясающе, никогда бы не подумала! – Спасибо. Так вот, насчет наследства… Отец был странным человеком…
«Маргоша, я должен поговорить с тобой…» «Папа, к чему такая торжественность?» «Маргоша, ты только не сердись, не кричи, но речь пойдет о завещании». «Папа! – поморщилась Марго». «Понимаю, ты можешь сказать, что я волен распорядиться всем по своему усмотрению, но я слишком пристрастный человек, а в таких делах сама знаешь, нужно некое хладнокровие, коим я почти не обладаю». «Папа, по-твоему, я рыба?» – Марго хотелось свести разговор к шутке. Но отец был серьезен. «Ты человек справедливый, ну, во всяком случае куда более справедливый, чем я, к тому же ты и сама небедная и, главное, не жадная, поэтому я хочу все пункты завещания обсудить с тобой. Завтра мы вместе поедем к нотариусу, поскольку своим душеприказчиком я назначаю тебя, все авторские права, все издания и переиздания я могу доверить только тебе, а для этого ты должна поехать со мной. Этот дом я тоже оставляю тебе, а вот квартиру на Ломоносовском думаю оставить той женщине… вдове Сережи…» Марго прежде всего испугалась. Неужто отец и в самом деле «задумался о душе»? Значит, он болен и скрывает это от всех? Но вид у него бодрый, даже можно сказать цветущий. «Папа, это будет справедливо, там растет девочка, ровесница Тошки…» «Вот видишь, я знал, что ты меня поддержишь». «Папа, а Лева? Что ты оставишь Леве?» «А что ему нужно? У него, собственно, все есть. И я терпеть не могу его Римму, отвратительная баба». «Папа, ты хочешь склоки, семейных дрязг?» «Разумеется, нет. Треть всех моих посмертных гонораров пойдет Левке. Бабушкин ларчик с цацками – Тошке, теткам твоим я определю некую сумму просто в деньгах, ну а остальным ты распорядишься по своему усмотрению. И вот еще что… Попроси прощения за меня у той Сережиной женщины… Ты ведь знаешь, как ее найти, да?» «Конечно». «А как ты думаешь, она примет эту квартиру?» «Думаю, да. Даже если она не захочет… Послушай, папа, а может быть я напишу ей, попрошу приехать и ты сам сможешь сказать ей все, что сочтешь нужным». Отец на мгновение задумался и тут же ответил: «Нет, Марго, не стоит. А то вдруг она мне не понравится, и я передумаю? Я ведь такой, могу и передумать. Поэтому не надо. Сделай так как я сказал, к тому же видя перед собой хоть и старого, но еще живого врага, эта женщина может просто из глупой гордости отказаться от наследства, а с мертвого взятки, как говорится, гладки…» «Папочка, да ты просто боишься…» «Ты права, Маргоша, я вообще не самый храбрый человек…» «Но ведь, собственно, перед Алей ты не виноват, разве что в том, что не поехал на похороны…» «Вот именно, и этого я себе простить не могу, что бы там между мной и Сережей не было, но он мой сын…» «А хочешь, я организую все, и ты съездишь туда, на его могилу?» Уже произнеся эту фразу, Марго пожалела о ней. У отца сделались такие несчастные испуганные глаза… Он просто хотел отдать долг… Это уже эгоизм старости… Говорят, чем старше человек, тем легче он переносит удары судьбы, а отцу уже почти восемьдесят… Композитор, в молодости переживший не одну идеологическую порку, а в последние двадцать лет получивший поистине мировое признание, он был достаточно одинок… и жил словно в неком коконе, который сам же для себя создал, и ее неосторожное предложение безмерно его испугало. |