Онлайн книга «Секреты Лос-Анджелеса»
– Договорились, – отвечает Грин. Эд снова смотрит на Тайрона. Тот рыдает: скованный наручниками, скрючившийся на стуле – чернокожий, рыхлый, нескладный, лицо в серых отметинах оспин. Сигнал. Дадли Смит подходит к динамику, начинает говорить в микрофон. Беззвучно шевелятся губы. Эд следит за Джонсом. Слушая статью, парень трясется и дергается, словно казнимый на электрическом стуле из учебного фильма, который им показывали в Академии: неполадки в механизме – прежде чем поджариться, преступник получил разрядов пятнадцать. Смит закончил. Джонс совсем сползает со стула, голова его опускается на грудь. Эд входит в комнату № 3. – Тайрон, Рэй Коутс дал на тебя показания. Сказал, что «Ночная сова» – твоя идея. Что ты это придумал, когда вы втроем развлекались в Гриффит-парке. Тайрон, расскажи мне, как было дело. Мне кажется, зачинщиком все-таки был Коутс. Я думаю, он тебя заставил. Расскажи, где тачка и стволы, – и останешься жив. Молчит. – Тайрон, тебе светит вышка. Если не заговоришь, не проживешь и полугода. Молчит и не поднимает головы. – Сынок, все, что от тебя требуется, – сказать, где Сахарный Рэй спрятал тачку и дробовики. Молчит. – Послушай, сынок, это дело одной минуты. Ты говоришь, где стволы и тачка, и тебя переводят в Отдел зашиты свидетелей. Ни Рэй, ни Лерой до тебя не доберутся. Окружной прокурор обеспечит тебе охрану. И ты не попадешь в газовую камеру. Нет ответа. – Сынок, убиты шесть человек. Кто-то должен за это ответить. Либо ты, либо Рэй. Нет ответа. – Тайрон, он назвал тебя пидором. Сказал, что ты подставляешь жопу и тебе это нравится. Что ты берешь в ро… – Я НИКОГО НЕ УБИВАЛ! Эд едва не подпрыгнул от этого неожиданного вопля. – Сынок, у нас есть свидетели. Есть доказательства. Коутс уже во всем признался. Сказал, что зачинщиком был ты. Спаси свою жизнь, сынок. Это очень просто. Тачка, стволы. Где они? – Я никого не убивал! – Тише, Тайрон. Знаешь, что говорил о тебе Рэй Коутс? Джонс, вздернув голову: – Брехня все это! – Вот и я думаю, что брехня. Нет, ты не пидор. Скорее уж это он пидор – он ведь женщин ненавидит. Небось, ему понравилось убивать тех женщин. А вот тебе нет, верно? – Не убивали мы никаких женщин! – Тайрон, где ты был вчера в три часа ночи? Молчит. – Тайрон. почему Сахарный Рэй спрятал машину? Молчит. – Тайрон, почему вы спрятали стволы, из которых стреляли в Гриффит-парке? У нас есть свидетель, он вас опознал. Молчит, качая головой, и из его зажмуренных глаз текут слезы. – Скажи, сынок, зачем Рэй сжег одежду, в которой вы были прошлой ночью? Джонс уже рыдает в голос, по-собачьи подвывая. – На ней была кровь, верно? Черт возьми, как не быть крови, вы же застрелили шестерых! Рэй спрятал все концу в воду. Это он избавился от стволов и машины, он придумал сжечь одежду. Главарем был он, верно? Он у вас всегда был главным, он говорил вам с Лероем, что делать, всегда, с тех самых пор как ты стал пидором в Казитасе, верно? Говори, сволочь! – МЫ НИКОГО НЕ УБИВАЛИ! Я НЕ ПИДОР НИКАКОЙ! Эд обходит стол, приближается к нему. Говорит медленно, раздумчиво. – Знаешь, как мне кажется, все это было? Сахарный Рэй в вашей компании главный. Лидер. Лерой у него на побегушках. А ты – просто жирный клоун, над которым все смеются. Ты к ним прибился, чтобы почувствовать себя человеком, верно? А Сахарный Рэй тебя терпит, потому что ему нравится над тобой прикалываться. Вы с ним вместе сидели в Казитасе, потом вместе сеанса набирались. Сахарку нравилось подглядывать за девками, тебе – за парнями. И вам обоим нравилось смотреть на белых, потому что белые для цветного – запретный плод. И в ту Ночь вы сели в шикарный «меркури» сорок девятого года, захватили с собой помповики, нажрались «красных дьяволов», которые вам продает Роланд Наваретте, и поехали в Голливуд, в город белых. Сахарок все тебя дразнил – говорил, что ты голубой. Ты отвечал: неправда, это только потому, что в колонии девок не было. А Сахарок говорит: докажи. Вы ехали и заглядывали в окна. Но время было уже позднее, белые задернули занавески и легли спать, а ты накачался наркотой и тебя просто распирало изнутри, хотелось сделать что-то такое – ты сам не понимал что. А потом вы подъехали к «Ночной сове». Заведение открыто, внутри одни белые… И тут ты не выдержал. Бедный Тайрон, бедный жирный педик Тайрон – он сорвался. Ты ведешь парней в «Ночную сову». Там шестеро: трое мужчин и три женщины. Вы запираете всех в подсобке, взламываете кассу, заставляете повара сказать вам код сейфа и все выгребаете оттуда. Вытряхиваете сумочки и бумажники, спрыскиваете руки женскими духами. И тут Сахарок говорит: «Эй, Тайрон, трахни вон ту бабу. Докажи, что ты не пидор». Но этого ты сделать не можешь. И тогда ты начинаешь стрелять, а следом за тобой и остальные, и тебе это нравится, потому что в этот миг ты перестаешь быть несчастным, жирным, черномазым, дрисливым пидором… – НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! – Да! Где стволы, мразь? Или ты сознаешься и начнешь давать свидетельские показания, или отправишься в газовую камеру! – Нет! Я никого не убивал! Эд грохает кулаком по столу. – Зачем вы избавились от машины? Джонс мотает головой, разбрасывая вокруг капельки пота. – Зачем сожгли одежду? Молчит. – Почему от вас несет духами? Молчит. – Сахарок и Лерой изнасиловали тех женщин? – Нет! – Вот как! Значит, вы их насиловали втроем? – Мы никого не трогали! Нас там вообще не было! – А где же вы были? Молчит. – Тайрон, где ты был прошлой ночью? Джонс молча рыдает. Эд кладет руки ему на плечи. – Сынок, ты знаешь, что будет, если ты не заговоришь? Если ты это сделал, признайся и спаси свою шкуру. – Мы этого не делали! Мы никого не убивали! Нас вообще там не было! – Нет, сынок, это вы и были. – Нет! – Вы были там, сынок, вы это сделали. Так что признавайся. – Это не мы! – А теперь успокойся. Вздохни поглубже. И выкладывай все. Джонс лепечет что-то невнятное. Эд опускается на колени перед его стулом и весь обращается в слух. Он различает: «Господи, пожалуйста, мне просто надоело целкой быть!» И еще: «Мы же не хотели ее убивать! Мы ее не убили, так что нас не казнят, правда?» И еще: «Если она не умрет, нас не отправят в газовую камеру, правда? Господи, пожалуйста, только бы она не умерла! Тогда и я не умру, потому что я не пидор!» |