Онлайн книга «Тайна Jardin des Plantes»
|
— Париж может погибнуть, вся Франция — исчезнуть, а мы тут ничего не узнаем, — пробормотал он, тоже опускаясь в большое кожаное кресло под воздействием накопившейся усталости. Тринитэ, напротив, буквально фонтанировала энергией. Вдруг послышался писк стоящего под одним из столов факса, и девочка, опустившись на колени, вытащила оттуда листок с сообщением. Прочитав его, она состроила гримасу. — Что там? — спросил Сильвен. — Вам, кажется, интересно, что представляют собой мои родители? — вместо ответа спросила Тринитэ. — Вот, прочтите. Сильвен взял листок и быстро пробежал глазами послание: «Дорогая, мы прибыли в Сидней. Здесь прекрасная погода. Персонал отеля сообщил нам о наводнении в Париже, а подробности мы увидели по каналу CNN. Очень просим тебя быть крайне осторожной! Отец недавно пополнил твой счет в банке. Мы будем дома через десять дней. Обнимаем тебя и целуем. Мама». Сильвен в смущении вернул ей листок. — Кажется, они не слишком беспокоятся о тебе… — пробормотал он. Тринитэ пожала плечами: — За много лет я привыкла обходиться без них… Она резким жестом смяла факс и швырнула его в специальную корзину для бумаг, которая после нажатия кнопки измельчила его в клочья. Несколько секунд Тринитэ смотрела на результат с кровожадным удовлетворением, потом схватила огромный телевизионный пульт. — Лучше посмотрим, что тут у нас происходило в последние сутки, — объявила она. Сильвен, пораженный, наблюдал, как один за другим вспыхивают экраны мониторов, словно гигантские иллюминаторы. И вот на ускоренной перемотке, без звука, как в самых первых немых фильмах, он начал смотреть одновременно множество фильмов — суточную хронику происшествий в «Замке королевы Бланш». Поначалу смущенный, он, однако, быстро увлекся этим необычным «реалити-шоу». Нет ничего более завораживающего, чем повседневная жизнь других людей, особенно когда они думают, что никто их не видит. К тому же энтузиазм Тринитэ оказался заразителен. Теперь она уже не казалась несчастным брошенным подростком. С того момента, как вспыхнули экраны, она снова обрела уверенность, стала действовать методично и быстро. Словно хозяйка салона, знакомящая новоприбывшего гостя с остальными, специально для Сильвена она начала пояснять: — Слева направо: месье Уэрво, мадемуазель Гарнье, Иван и Бернар, Жан и Надя Шовье… — Подожди-подожди, — перебил девочку Сильвен, у которого голова шла кругом от этого перечисления. — Шовье… Это та самая пара, у которой похитили ребенка? Но вместо ответа Тринитэ предостерегающе подняла вверх руку, требуя тишины. — Так… эта запись сделана вчера около шести вечера… я в это время следила за вашей матерью в Ботаническом саду, — прошептала она, словно производя в уме какой-то рассчет. Жан и Надя сидели в гостиной. В этот момент к ним вошли три человека в плащах. — Кто это? — спросил Сильвен. — Копы, они все еще ведут расследование, — ответила Тринитэ, глядя на полицейских, явно выбитых из колеи последними событиями. — Вот это комиссар Паразиа, — прибавила она, указывая на самого старшего из троих, который устало оглядывал комнату. — Вы, конечно, уже знаете, что Протея Маркомира оправдали. Все указывает на то, что его самооговор был очередным рекламным трюком и на самом деле он не имеет к похищению детей никакого отношения. — Да какое нам дело до этого психа? — нервно произносит Жан, поднимаясь и становясь рядом с Паразиа. — Мы хотим, чтобы нам вернули ребенка! Явно удивленный тем, что собеседник выше него ростом, комиссар нехотя говорит: — Не стану скрывать от вас, что в связи с недавними событиями практически вся полиция мобилизована на… Он не успевает закончить фразу. Из горла Нади вырывается стон, постепенно переходящий в вопль, от которого у окружающих, вероятно, трещат барабанные перепонки. Это невыносимо. Молодая женщина бьется на диване в истерическом припадке. Муж садится рядом с ней, гладит ее, пытается обнять, но она отбивается так, словно его прикосновения обжигают ей кожу. «ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! ОСТАВЬТЕ МЕНЯ ВСЕ В ПОКОЕ!» Крик настолько громкий и пронзительный, что в динамиках слышится треск. Не зная, что делать, Жан снова подходит к полицейским: — Думаю, вам лучше уйти… — Если мы выясним что-то новое, мы вам сообщим, месье Шовье… Жан машинально кивает: — Да-да, конечно… Закрыв за полицейскими дверь, он прислоняется к стене. Его голова конвульсивно подергивается из стороны в сторону. Губы беззвучно шевелятся, но по ним можно прочитать: «Я так больше не могу, больше не могу…» Надя поднимает голову и смотрит прямо в экран: — Ты здесь, Тринитэ? Ты нас видишь? — И в отчаянии сжимается в комок, обхватив руками колени. — Если ты что-нибудь знаешь — помоги нам!.. Воскресенье, 19 мая, 13.55 Тринитэ и Сильвен долгое время не могли произнести ни слова. Они сидели в полном оцепенении, как будто все вокруг — комната, мониторы, кресла и они сами — застыло, словно бабочки в янтаре. Обоих до глубины души потрясло горе Нади. Тринитэ очнулась первой: она резко встала и выключила все мониторы. Потом повернулась к Сильвену: — За работу! Все еще наполовину оглушенный, профессор наблюдал за тем, как она распахивает шкаф, вынимает оттуда мольберт и сверток ватмана. Прикрепив к мольберту большой лист плотной бумаги, Тринитэ заговорила: — Итак, мы должны выяснить, какая связь между похищенными детьми, белыми обезьянами, Обществом любителей карьеров, вашей матерью, Протеем Маркомиром и вашими знаменитыми картинами, — и это главный вопрос! Она отошла от мольберта, прислонилась к стене и прибавила: — Правда, о картинах вы до сих пор ничего толком и не рассказали. Точнее, у вас это не получалось… — Дело в том, что их практически невозможно восстановить в памяти, — сказал Сильвен, чувствуя, как к нему начинают понемногу возвращаться краски и звуки окружающего мира. — Но я так поняла, вы много раз их видели, еще с детства? — Да, но их воспринимаешь в основном не зрением… зато все остальные чувства невероятно обостряются. — Вы хотите сказать: слух, вкус, обоняние, осязание? — спросила Тринитэ недоверчиво. — Именно. Сколько раз Сильвен встречал сомневающийся взгляд Габриэллы, сколько раз она говорила ему: «Иногда мне начинает казаться, что этих картин не существует. Что мы их выдумали — просто затем, чтобы спрятаться как можно дальше от остального мира…» |