Онлайн книга «Острова в океане»
– Привезли на рейсовом судне. Они запивали еду холодным чаем, а Роджер и Томас Хадсон после сладкого попросили себе кофе. – Эдди – замечательный повар, – сказал Роджер. – Это у нас аппетит разыгрался. – Такой бифштекс? Такой салат? Такой пирог? Нет, тут дело не только в аппетите. – Повар он превосходный, – согласился с ним Томас Хадсон. – А как тебе кофе? – Кофе отличный. – Папа, – сказал Том-младший. – Если приезжие с яхты будут вечером у мистера Бобби, можно мы пойдем туда и разыграем, будто Энди – пьяница? – Мистеру Бобби это, пожалуй, не понравится. У него могут быть неприятности с констеблем. – А я схожу туда заранее и все ему объясню и поговорю с констеблем. Он с нами дружит. – Что ж, ладно. Объясни все мистеру Бобби и смотри не прозевай ту публику. А как же быть с Дэви? – Может, на руках его донесем? Это будет даже очень кстати. – Я надену туфли Тома и сам дойду, – сказал Дэвид. – Томми, а ты уже придумал, что делать? – По дороге решим, – сказал Том-младший. – Веки выворачивать ты еще не разучился? – Нет, что ты! – сказал Дэвид. – Только сейчас, пожалуйста, не выворачивай, – сказал Энди. – А то меня стошнит, весь ленч сразу отдам. – Вот захочу, наездник, и тебя вырвет. – Нет, только не сейчас. Попозже, пожалуйста. – Может, мне с тобой пойти? – спросил Роджер Тома-младшего. – Чудесно, мистер Дэвис, – сказал Том-младший. – Мы вместе что-нибудь придумаем. – Тогда пошли, – сказал Роджер. – Дэви, ты бы соснул немножко. – Можно, – сказал Дэвид. – Я почитаю-почитаю и засну. А ты, папа, что будешь делать? – Я буду работать на верхней веранде. – Тогда я лягу там на диване и буду смотреть, как ты работаешь. Тебе это не помешает? – Нет. Наоборот. – Мы скоро вернемся, – сказал Роджер. – А ты, Энди, пойдешь с нами? – Мне не мешало бы поупражняться. Но, пожалуй, не стоит: а вдруг эти приезжие уже там. – Сообразил, наездник, – сказал Том-младший. – Ты малый сообразительный. Они ушли, а Томас Хадсон сел за мольберт. Некоторое время Энди смотрел, как он работает, но потом убежал куда-то, а Дэвид то смотрел, то принимался читать и не заговаривал с ним. Томасу Хадсону хотелось начать с прыжка рыбы, потому что писать ее в воде будет гораздо труднее, и он сделал два этюда и обоими остался недоволен, а потом написал третий, который ему понравился. – Посмотри, Дэви, похоже? – Ой, папа, замечательно! Но когда рыба выпрыгивает из воды, ведь она поднимает целый фонтан, правда? А не только когда она падает обратно в море. – Да, пожалуй, – согласился с ним отец. – Ей приходится пробивать поверхность. – Помнишь, как она взметнулась – такая длинная-длинная. С ней должно подняться много воды. Если уловишь это взглядом, вода с нее, наверно, так и струится, так и хлещет. А у тебя она идет вверх или вниз? – Это ведь только этюды. Я хотел изобразить ее на самом взлете. – Я знаю, что это только этюды. Ты уж меня извини, папа, что я вмешиваюсь. Я не хочу строить из себя знатока. – Нет, мне интересно тебя послушать. – А вот кто, наверно, все знает, так это Эдди. Он каждую мелочь схватывает быстрее, чем фотоаппарат, и все запоминает. Правда, Эдди – замечательный человек? – Да, конечно. – О нем ведь никто ничего не знает. Кроме Томми, пожалуй. Эдди мне больше всех нравится – после тебя и мистера Дэвиса. Стряпает он и то с душой, и столько всего знает, и все умеет. Помнишь, как он подстрелил акулу и как бросился в море за той рыбой? – А вчера вечером Эдди избили, потому что не поверили ему. – Но, папа, с него как с гуся вода. – Да. Он веселый, всем довольный. – Даже сегодня веселый после того, как ему так досталось. И по-моему, он рад, что ему пришлось прыгнуть в море за той рыбой. – Конечно. – Хорошо бы мистер Дэвис тоже был такой веселый, как Эдди. – Мистер Дэвис – человек более сложный. – Да, но я помню, когда он был веселый и беспечный. Я очень хорошо знаю мистера Дэвиса, папа. – Сейчас он ничего, веселый. Хотя от его беспечности уже и следа не осталось. – Про беспечность – про хорошую беспечность, я не в укор ему. – Я тоже. Но он потерял уверенность в себе. – Да, – сказал Дэвид. – Хорошо бы он опять ее обрел. Может, еще и обретет, когда снова начнет писать. Знаешь, почему Эдди веселый? Потому что он делает свое дело хорошо и делает его изо дня в день. – А мистер Дэвис, наверно, не может заниматься своим делом изо дня в день, как ты и Эдди. – Да. И многое другое ему мешает. – Знаю, знаю. Для мальчишки я слишком много всего знаю, папа. Томми знает в двадцать раз больше, он всякие ужасные вещи знает, и его это не ранит. А меня все ранит. Почему, сам не понимаю. – Потому, что ты все это глубоко чувствуешь? – Да, чувствую, и со мной что-то делается. Я будто отвечаю за чужие грехи. Если так может быть. – Да, понимаю. – Папа, ты извини меня за такие серьезные разговоры. Я знаю, это невежливо с моей стороны. Но мне иногда хочется поговорить, потому что мы много чего не знаем, а когда вдруг узнаем что-нибудь, это так на нас накатывает, ну будто волной обдает. Вот такой волной, какие сегодня ходят на море. – Дэви, ты всегда можешь меня спрашивать о чем угодно. – Да, знаю. Большое тебе спасибо за это. О некоторых вещах я спрашивать, пожалуй, подожду. Кое-что, наверно, надо самому, на собственной шкуре испытать. – А может, в этом розыгрыше у мистера Бобби тебе лучше не участвовать? Пусть только Том и Энди? Помнишь, какие у меня были неприятности с человеком, который говорил, что ты всегда пьяный? |