Книга Синдром, страница 113 – Джон Кейз

– Что это означает? – поинтересовался Макбрайд.

– Мы устанавливали скрытые камеры в публичных домах, пробовали препараты на отбросах общества без их ведома, – ответил Шапиро. – Использовали для своих целей наркоманов, гомосексуалистов, коммунистов, извращенцев и всякое хулиганье. – Он умолк и, улыбнувшись, добавил: – Либералов и фанатов «Доджеров».

Затем Шапиро снова посерьезнел и продолжил, объяснив, что в условиях «вечной мерзлоты» «холодной войны» всех девиантных личностей считали законной добычей спецслужб.

– Нам не требовалось официального разрешения, – подчеркнул Шапиро, – потому что исследования засекретили. Они проводились в «интересах национальной безопасности», и, значит, на них не распространялись обычные ограничения.

– Чтобы легко спрятать концы в воду? – предположила Эйдриен.

– Ничего не приходилось прятать – исследования и так велись в обстановке полнейшей тайны. И хотя у некоторых из нас и возникали этические соображения по поводу тестирования лекарств на не подозревающих ни о чем людях, эти соображения казались малозначимыми, когда ты чувствовал, что имеешь дело с врагом.

– Я думал, врагом считался Советский Союз, – заметил Макбрайд.

– Конечно. Но «холодная война» велась не только на внешнем фронте, но и на внутреннем. Это была война за «Американский путь», который, могу вас заверить, не включал в себя в те времена ни геев, ни психов, ни наркоманов. Их легко отдавали на расправу.

– О каких исследованиях вы вообще говорите? – спросил Льюис.

Старик замялся и пожал плечами.

– Что ж, – пробормотал он, обращаясь не столько к гостям, сколько к себе, – вряд ли это является секретом в наши дни… Двадцать лет назад уже проходили парламентские слушания и судебные процессы на эту тему, написано много книг…

– Верно. Так что это были за исследования?

– Мы изучали гипноз, телепатию и управление психикой. Еще, пожалуй, назову дистанционное наблюдение. Занимались и психологической обработкой объектов с использованием условных рефлексов: унижения и боли.

– Унижения и боли? – потрясенно повторила Эйдриен, не в силах поверить своим ушам.

– Да, этими физиологическими факторами – как усилить их в психике испытуемого, закрепить и использовать. Более того, мы научились замерять их, – добавил Шапиро. – Только эксперименты с болью оказались не слишком полезны.

– Почему? – поинтересовался Макбрайд.

Ученый вздохнул:

– Кое-какие сложности с подбором персонала. Видите ли, специалисты, которые дорожили своей репутацией, отказывались иметь с нами дело. А те, кто соглашался, не оправдывали ожиданий в плане объективности.

Льюис удивленно хмыкнул:

– Как же так?

– Постепенно исследования перешли за ту тонкую грань, которая отличает науку от садизма. Так же как эксперименты с наркотиками стали мешаться с сексом. Откровенно говоря, Программа в целом оказалась связана с использованием сексуальных импульсов, что наложило отпечаток на результаты.

– Вы упомянули об «управлении психикой», – подсказала Эйдриен.

Шапиро поерзал на подушке – ему был явно неприятен этот разговор.

– Да.

– Расскажите вкратце.

Отставной церэушник некоторое время помолчал, а потом все же ответил:

– Мы изучали способы управления психикой, производя опыты, в ходе которых испытуемый получал большую дозу какого-нибудь психоделического препарата и помещался в темную герметичную среду. Затем на него воздействовали с помощью многократно повторяющихся записей с определенной информацией. Предполагался терминальный исход эксперимента.

– Вы сказали, в герметичную среду? – переспросила Эйдриен.

– Да, мы использовали металлические ящики. Наподобие тех, в которых хранят покойников в моргах, – пояснил Шапиро.

Макбрайд раскрыл рот, одновременно формулируя в уме следующий вопрос:

– А что вы имели в виду под терминальным исходом?

– Никто не умер, – заверил Шапиро, – однако считали, что испытуемые уже не поправятся. Так в большинстве случаев и происходило.

– И что же…

– Шестьсот миллиграммов ЛСД ежедневно, – сказал ученый. – От двух до шести месяцев в полной темноте.

Ни один из гостей не проронил ни слова. Наконец Эйдриен обрела дар речи и прошептала:

– Как вы могли?

Шапиро взглянул ей в глаза и намеренно исказил смысл вопроса:

– Насколько я помню, мы вставляли испытуемым катетеры, и питание они получали внутривенно.

– Господи, – тихо проговорил Льюис.

– Вам налить? – предложил хозяин.

Эйдриен поежилась и отвернулась, Макбрайд покачал головой. Шапиро смежил веки и некоторое время просто сидел, вкушая прелесть момента: потрескивающий в очаге огонь и вкус «Старой красной лозы». Когда через некоторое время старик открыл глаза и заговорил, гостям стало неуютно. Переход оказался столь резок, что Эйдриен вспомнила о хищных птицах – орлах или ястребах, с их пристальным и жестоким взглядом.

– Догадываюсь, о чем вы думаете, – проговорил хозяин дома.

– Полагаете?

– Вы считаете меня военным преступником.

Фраза потонула в мертвой тишине – никто и не подумал возразить.

– Что ж, – заключил Шапиро, – думаю, вам стоило бы там побывать. – Он пригубил вино и взглянул на собеседников. – Теперь легко осуждать то, чем мы занимались тогда. Трудно в это поверить, но намерения людей, создававших Программу, были чисты как первый снег.

Глаза Эйдриен округлились, и бывший разведчик продолжил:

– Те люди знали, на что способны Гитлер и ему подобные. Поэтому они готовились фанатично защищать свободу. Знаю, звучит банально – разговоры о свободе всегда кажутся банальными, – но я сказал правду. – Ученый-разведчик умолк и, опершись левой рукой о пол, с неожиданной для его возраста ловкостью вскочил на ноги. Пройдя к печи в противоположном углу комнаты, он открыл дверцу, помешал кочергой угли и подкинул свежее полено. И снова обернулся к гостям: – Изначально Программу разработали, чтобы выявлять и устранять таких, как Гитлер и Сталин, не допускать их прихода к власти.

– То есть в рамках Программы выращивали наемных убийц? – предположил Макбрайд.

Старик пожал плечами:

– Отчасти. Идея заключалась в том, чтобы создать агентов с контролируемым поведением, готовых пойти на задание, даже если его исход противоречит инстинкту самосохранения.

– А это как понимать? – спросил Льюис.

– Полагаю, что агентам внушали не бояться смерти, – предположила Эйдриен.

Шапиро едва заметно склонил голову, неохотно соглашаясь.